А.Шелепин

КАК Я СТАЛ КРУТЫМ СПЕЛЕОЛОГОМ,
или досужие размышления о пещерном героизме,
профессионализме и раздолбайстве

© А.Шелепин, 1997

Осень в этом году началась с понедельника. Вернувшись из очередной экспедиции, я уже несколько дней занимался обработкой топосъемки: 2,6 км пещер плюс столько же поверхности.

В среду днем мне приснилось, что не хватает важного фрагмента съемки — от входной двери в квартиру до дивана, на котором лежал. Спал я на левом боку, и к явному душевному дискомфорту, вызванному необходимостью немедленной съемки упомянутого фрагмента, примешивался неявный дискомфорт другого сорта — немного побаливала левая нога.

***

ПОЛЕТ

Загеданское плато. Две дыры: Подснежник и Дорбун-Тур. Между входами 104 метра по вертикали. Вход в Подснежник на верхней кромке снежника, в Дорбун-Тур - в 10 метрах по вертикали от нижней.

Вместе с Лешей Низовцевым занимаюсь поверхностной привязкой входов. Нитка съемки наконец дотянута до Подснежника, пора отдавать рулетку товарищам, уже ждущим ее (рулетку) в гидрах и комбезах у входа в Дорбун-Тур. Бегу вдоль верхней пологой кромки снежника к его левому краю. Под конец решаю немного срезать, направляясь вниз на вытаявший каменный островок. От него еще лeвее, и метров через 30-40 можно выйти на скальный склон за снежником.

Разгоняюсь, останавливаюсь на островке, спрыгиваю с камней и траверсом налево. А через несколько секунд вдруг понимаю, что соскальзываю вниз. Уклон здесь не столь велик, 20-30 градусов, сам только что мерил. Но сапоги-то абсолютно лысые, с гладкой подошвой и почти круглым каблуком. Вот уже я еду на пятой точке. Идиот! Страха нет, и способность мыслить, только что, очевидно, напрочь отсутствовавшая, резко включается. Но тормозить-то нечем, разве что пластмассовой рулеткой или руками. Руками! Хорошая мысль. Торможу. Скорость небольшая, несколько м/с, и не увеличивается, но ведь подо мной перегиб... Вот последнее локальное выполаживание, последний шанс остановиться, и с полуразворота резким ударом ребром ладони правой руки, как в фильме про каратистов (в жизни таких ударов не бывает), зарубаюсь довольно глубоко в снег.

Скорость падает почти до нуля... Ну еще чуть-чуть! Ну! Ну! Ну! Нуу же! Ну...

Нет. Проскочил... А дальше — перегиб, снежник уходит резко вниз градусов под 45, перепад высот отвечает высоте 12-этажного дома. Вижу снежный склон под собой, троицу у входа в Дорбун-Тур. Подо мной снежник кончается осыпью — слава Богу, не стена и не валуны, но, впрочем, и отнюдь не щебенка...

Скорость стремительно нарастает. Все начинает происходить слишком быстро. Ни смотреть по сторонам, ни даже думать некогда. Сравнить можно разве что с той частью прыжка с парашютом, когда парашют еще не раскрылся.

Торможу, чем и как могу, толку чуть, и вдруг начинает разворачивать на левый бок. А ведь если повернет на бок или головой вниз... Так можно и вообще... Торможу левой рукой, приподнимаю ноги. Возвращаюсь в правильное положение. Больше не разворачивает, становится как-то лучше на душе. Скоро камни. Приготовиться к контакту... Черт с ними, руками-ногами, главное – голова и позвоночник. Слегка согнутые в коленях ноги, приподнимаюсь на руках, поднимаю повыше голову.

Контакт!

Следующие пять метров я перемещался в пространстве и времени так, как гоночный автомобиль класса Формула-1, внезапно съехавший с трассы на разбитую лесовозную дорогу. Ни ощущений отдельных ударов, вообще никаких ощущений — одно только ощущение тряски или удара, растянутого во времени — черт его знает, что точнее. Зато какое...

Стоп...

Следующая секунда ушла на решение интересного вопроса: что, кроме ушей, доехало. Для этого я пошевелил сразу всем, чем мог. К моему удивлению, шевелилось все! Ура!!! Кайф-то какой! Радость-то какая! Вот что такое счастье!

Ну очки залеплены грязью, как ветровое стекло автомобиля. Ну, малость ободраны пальцы правой руки — похоже это я, тормозя, зарубался ей в снег. Ну, штаны совсем кончились — но все это фигня!

Долго протираю очки. Осматриваюсь. Сбоку на левой ноге здоровенная ссадина от скользящего удара, начинающаяся чуть выше колена и кончающаяся чуть ниже тазобедренного сустава, синяк растет на глазах. Штаны на этом месте вовсе утратились — и где я так приложился?

Чудесное состояние эйфории и безоблачного всеобъемлющего счастья…

***

Героизм в пещерах возможен, как и в любом виде человеческой деятельности. Например, в штопке носков — если это делать в темноте или вообще без иголки. Тем не менее есть два вида пещерного героизма, имеющих полное право на существование. Более того, без них спелеология просто потеряет изрядную долю своей прелести. Это — нормальный героизм и плановый героизм.

Нормальный героизм в пещерах связан исключительно с перемещением мешков. Если вы по малоопытности с этим не согласны — почитайте воспоминания видных спелеологов, хотя бы Усикова о первопрохождении Снежной или Мальцева о Кап-Кутане. С каким чувством и вкусом они описывают процесс транспортировки, скромно, ненавязчиво и постоянно подчеркивая свои незаурядные способности в этой области! Этим неявно лишний раз оттеняется собственная крутость по сравнению со спелеологами спортивного склада — для последних задачей является лишь транспортировка самих себя.

Плановый героизм, или Героические выходы — это отдельная песня. Героические выходы — это такие длиннющие выходы, когда объект приложения сил, тpебующий большого объема работ (героических свершений), находится далеко от лагеря. Естественно, вызван он обычно тем, что лень переносить лагерь ближе к месту работ. Хотя, впрочем, бывает просто некогда.

Спелеолог в Героическом выходе испытывает примерно те же чувства, что и Райнхольд Месснер при одиночном восхождении на Эверест. О них можно потом рассказывать годами благодарным слушателям, что безусловно компенсирует неизбежный недосып.

Всякий прочий героизм тоже возможен, но является непосредственным следствием плохой организации или явного раздолбайства участников, а главным образом лени (лень заклеить гидру, забить лишний крюк для обвешивания воды, взять с собой нормальный запсвет или батарейки и т.п.).

***

Ну что ж, с героизмом покончили, остался профессионализм. Кроме умения, несуетливости и здорового раздолбайства, профессионализм подразумевает и нечто еще. А именно, надо иметь представление о теории вероятностей. Если вы рискнете пару раз, а потом бросите это рискованное занятие, то, скорее всего, все будет хорошо. Если же вы из года в год ходите по паводкоопасным местам, копаете завалы, делаете восхождения или ныряете в сифоны, то без определенной осторожности или запаса прочности рано или поздно, где-нибудь на 10-й раз, нарветесь. Так что надевайте гидры, желательно целые, обвешивайте воду, не выбивайте каменные “замки”, вовремя поворачивайте назад.

И еще. Сначала вы не делаете ненужных вещей из-за страха. Но со временем человек ко всему привыкает, страх исчезает и вы внезапно обнаруживаете себя идущим в широком распоре по верху меандра 30-метровой высоты, резко расширяющегося книзу (последнее как-то произошло со мной в системе Крестик-Турист). Когда-то давно я видел статистику происшествий с мастерами по ремонту телевизоров – коварный электрический ток поражает или совсем неопытных или очень опытных, которые уже ничего не боятся. Надо вовремя научиться не полагаться на инстинктивный страх и ограничивать себя разумом. Рисковать, если действительно нужно, можно, но очень редко.

Помните о теории вероятностей или, что то в общем-то же самое, не испытывайте терпение Бога.

***

Что касается раздолбайства – это одна из тех немногих вещей, благодаря которым жизнь бывает прекрасной и удивительной. Такое вот диалектическое противоречие получается…

***

Нога внезапно перестала болеть месяца через полтора, когда я уж было совсем собрался если не пойти к врачу, то предпринять что-либо столь же радикальное.

1997г.