Билл Стоун, Барбара эм Энди
Bill Stone, Barbara am Ende

Экспедиция "Святой Августин-94"

Опубликовано:
AMCS (Ассоциация исследователей пещер Мексики) Activities Newsletters N21, May 1995, p.44-64.

Перевод: Т.А.Немченко, А.В.Бизюкин

От переводчиков

Пещера Святого Августина - это самый нижний из 17 входов знаменитой пещерной системы Уаутла. Пещерная система находится на одноименном плато в Мексике, в штате Оаксака, в 5 километрах к востоку от административного центра Huautla de Jimenez. Общая длина системы приближается к 56 километрам, а глубина достигает 1475 метров. Самый высокий вход в систему - пещера Nita Nata - расположен на высоте 2237 метров над уровнем моря.

Пещера Святого Августина названа по имени близлежащей деревни. Ее спелеологическое освоение началось в 1966 году, когда экспедиция Ассоциации исследователей пещер Мексики - общественной организации спелеологов из разных стран - прошла пещеру до глубины 280 метров. Еще через год была достигнута глубина 494 метра, после чего, из-за противодействий местной милиции, исследования в пещере были прерваны до 1976 года. В течение двух последующих спелеосезонов (в Оаксаке это - январь-май) было достигнуто дно пещеры - сифон на глубине 859 метров.

Билл Стоун был организатором целого ряда экспедиций, выполнивших блестящие первопрохождения в пещерах, и образовавших в итоге пещерную систему Уаутла. В 1984 году он участвовал в экспедиции, пытавшейся пронырнуть сифон на дне пещеры Святого Августина. Что представляла из себя экспедиция? По словам Билла много людей в течение многих дней перетаскивали по пещере гору баллонов, из одного подземного лагеря в другой. И в итоге - всего лишь несколько неудачных погружений в сифон.

После этой экспедиции Билл Стоун предпринял дерзкий проект: он начал разрабатывать оригинальный аппарат замкнутого цикла, приспособленный для безопасных погружений в пещерах в одиночку. Первая модель - аппарат МК-1 - был похож на огромный рабочий стол. Четвертая модель - аппарат МК-4 - представлял из себя мобильный акваланг, с помощью которого были выполнены выдающиeся первопрохождения в пещере Святого Августина, о которых и рассказывает статья. До экспедиции Уаутла была второй по глубине в Мексике и двадцатой - в мире, после экспедиции - пятой в мире и первой в Западном полушарии.

После погружений 93 года, мы решили внести изменения в конструкцию наших дыхательных аппаратов. На сборку 9 новых комплектов ушло 4 недели. Для их испытания и отладки программного обеспечения мы отправились 15 февраля из Мериленда во Флориду. 24 и 25 февраля в Техасе была выполнена окончательная сборка, и в воскресенье 26 февраля мы вдесятером на 5 грузовиках выехали в Мексику.

На разбитой дороге у двух грузовиков полетели рессоры и часть группы занялась их починкой, а остальные отправились в Уаутлу за разрешением властей на работы в пещере. Ко 2 марта все было улажено, и мы сняли 4 домика в деревне недалеко от входа в пещеру Святого Августина. В двух домах мы жили, в одном разместился склад со снаряжением, еще один дом служил кухней и местом общих сборов. Два дня ушло на организацию лагеря. Затем мы начали навеску. За неделю была достигнута глубина 620 м. На навеску 50 колодцев ушло более 1 километра веревок.

Вход в пещеру Святого Августина представляет собой гигантскую воронку в джунглях. Заросшие папоротниками и бегониями ее борта уходят вниз на глубину 120 метров. В 40 метрах от дна воронки находится большая полка, в южной части которой в 1987 году был открыт путь к новому стволу пещеры. Поначалу это узкий тесный ход со шкуродерами. Потом идут соединенные протяженными горизонталями каскады из неглубоких колодцев (всего 23 отвеса), которые приводят на глубину 325 метров. За каскадами следуют шесть глубоких колодцев. У них гладкие стены, покрытые каштановым травертином и натеками. Колодцы добавляют к глубине пещеры 305 метров. По ходу течет ручей. В этой части системы можно работать и во время паводка, правда при подъеме воды в горловинах колодцев начинает дуть шквальный ветер, а в глубоких местах становится воды по пояс.

10 марта подъехала вспомогательная группа, и снаряжение (в первую очередь все, необходимое для первого рекогносцировочного погружения в сифон) быстро стало перемещаться вниз. Вскоре 700 килограммов груза были перенесены на глубину 670 метров. Склад - груда мешков, полиэтиленовых фляг и баллонов, - был размещен посреди галереи 15-метровой ширины и 50-метровой высоты. Каждый подводный аппарат для удобства транспортировки был разобран на две части, наиболее тяжелая из которых, весом в 19,5 килограммов, содержала всю электронику и модуль регенерации газа.

Место для лагеря - так называемый "Лагерь-3", находился по вертикали всего лишь 90 метрами ниже склада, но по ходам идти до него надо было около километра. От Лагеря-3 до сифона по вертикали было 130 метров, по расстоянию - около километра. Самый нижний участок пещеры из-за высокой воды был наиболее сложным для прохождения.

16 марта шесть спелеологов разместились в Лагере-3 на 710 метрах и начали транспортировать часть груза к сифону. Спальники, коврики, сублимированные продукты, карбид, кухонные принадлежности и горючее составляли почти половину перетаскиваемых вещей, остальное было подводным снаряжением. 19 марты были навешаны последние 130 метров.

Три последующих дня ушли на сборку из алюминиевых шестов и капрона подвесной платформы размером 1,2х3.6 метров. Это подобие палубы над сифонным озером и было местом лагеря, называемым "Лагерь-5". Три гамака, растянутые на крючьях над платформой, позволяли трем спелеологам ночевать здесь. Вторая платформа размером 1,2х1,2 м, растянутая у водной поверхности, служила точкой погружения и приема аквалангистов.

После того, как был собран один подводный аппарат, группа разделилась. Ян Ролланд (Ian Rolland), Ноэль Слоун (Noel Sloan) и Стив Портер (Steve Porter) остались в Лагере-5, чтобы исследовать тоннель сифона. Остальные трое вернулись в Лагерь-3. Они должны были подтаскивать к сифону вещи, складированные на 620 метрах.

На следующий день после установки платформы сифонолазы сделали первое погружение. Первым нырял Ян Ролланд. Проплыв 90 метров вдоль свода, он, в надежде найти сухой обход сифона, всплыл в огромную воздушную подушку. Из-за сильной мути, поднявшейся при выходе на отмель, видимость под водой резко упала, и Яну пришлось вернуться в лагерь. Уже где-то под утро занырнул Ноэль. Он прошел ходовой конец, натянутый Яном, нарастил его и начал разматывать новую катушку. Ход расширился и превратился в огромный обвальный зал. Видимость изначально была плохой, но стала еще хуже после того, как Ноэль на возвращении долго дергал ходовой конец, распутывая ласту. Стив, выполнивший третье за день погружение, из-за плохой видимости вынужден был вернуться в лагерь, не сделав ничего существенного.

На следующий день Ян внимательно осмотрел подводные своды и опять сильно "намутил". Ноэль и Стив тоже ныряли, но выхода из обвального зала так и не нашли. Длина сифона к этому времени составила 230 метров, а глубина - 20 метров.

25 марта Ян снова приплыл к концу веревки. Неожиданно ему вдруг стало трудно дышать, и у него разболелась голова. Пришлось повернуть назад. По-видимому, после шести часов работы в аппарате израсходовался адсорбент углекислого газа. Это было странно потому, что на тренировках во Флориде одной заправки хватало на 7-8 часов.

На момент возвращения Яна весь энтузиазм у сифонолазов уже пропал. Погружения были технически сложными и требовали большого напряжения. Кроме этого на психику "давила" сама обстановка в Лагере-5. Постоянный рев находящегося неподалеку водопада, неудобный туалет (мусорный мешок), безрезультатные поиски и прочие стрессорные воздействия, в том числе навязчивые мысли о трех километрах веревок, которые надо было пройти для возвращения на поверхность, - все это заставило троих аквалангистов прервать исследования. Они решили подняться в Лагерь-3, чтобы в комфорте "расслабиться" и обсудить сложившуюся ситуацию с остальными участниками.

Наутро, после того как Ян Ролланд, Ноэль Слоун и Стив Портер отдохнули в Лагере-3, Билл Стоун по их впечатлениям и своим воспоминаниям 13-летней давности нарисовал карту-схему сифона. После этого Ян вместе с Кенни Броудом (Kenny Broad) снова ушел вниз, а Стив Портер и Ноэль Слоун отправились наверх для отдыха и организации спуск вниз сухих гидрокостюмов и второго комплекта подводного снаряжения. Планировалось, что Кенни в этот же день изучит в сифоне южную часть обвального зала, а назавтра к сифону спустится Билл и сменит его в Лагере-5.

26 марта Кенни сменил в аппарате блок с адсорбентом и, занырнув, натянул 85 метров веревки. Карта-схема помогла: Кенни чувствовал, что направление выбрано верное. Он плыл под сводом. По его оценкам ширина подводного хода была 10-15 метров, расстояние до пола достигало 34 метров.

Воодушевленный успехами Кенни, Ян на следующее утро удленил ходовой конец еще на 85 метров. Пол тоннеля стал подниматься, Ян повернул назад, когда глубина была всего 10 метров. Это была удача. Кенни нырнул в полдень и, сделав 40 метров первопрохождения, всплыл в гигантском ходе. В своей записной книжке он писал: "На протяжении последних 40 метров свод все время повышался. Когда я увидел над собой ртутное мерцание поверхности открытой воды, у меня по спине побежали мурашки. Я программно отменил подачу кислорода, закрутил вентиль и всплыл. Уселся в грязную лужу, вынул загубник изо рта, вдохнул теплый влажный воздух и "забалдел". Впереди был ход шириной 12 - 15 метров, высотой метров. Ниже того места, где я находился, видны были песчаные отмели. Не ощущалось ни движения воды, ни дуновения ветра".

Не искушенный в пещеролазании "по-суху", Кенни не рискнул продолжить путь и повернул назад. Исследовать открытый ход отправился Ян. Увы! Он так и не вернулся. Прождав его до 22 часов Кенни, как и было договорено ранее, отправился в Лагерь-3 вызывать ?тяжелую артиллерию?.

Стоун писал в записной книжке: "В 23:29 нас разбудил характерный звук позвякивающего "железа". Раздался крик Кенни: "Билл здесь?". Я подумал, что Кенни идет с известием о прохождении сифона. Днем в 16 часов побывавший на дне Дон Броуз (Don Brous) рассказал нам, что две катушки размотаны, и ребята успешно продвигаются вперед. Мы с Барбарой эм Энди (Barbara am Ende) пошли навстречу Кенни. Выяснилось, что Ян с полным аппаратом ушел в сифон в 16 часов. В сифоне были установлены резервные баллоны: с кислородом - на 120 метрах, и с гелием - на 230. Перед погружением Ян сказал Кенни: "Если я не вернусь к 22 часам, вызывай “тяжелую артиллерию". К 22 он не вернулся. Кенни присел на площадке, рядом с моим спальником. Он был возбужден и настаивал на немедленных спасработах. К разговору присоединились Дон Броуз и Джемс Браун (James Broun) (Кенни их тоже разбудил своим приходом). Я спал после последнего выхода всего лишь два часа и никак не мог собраться с мыслями. Кенни считал, что Ян плохо поел перед тяжелой физической работой и у него случился инсулиновый шок. (За 18 месяцев до экспедиции у Яна обнаружили диабет. Об этом все знали, и вопрос об его участии обсуждался всей группой). Поскольку шоку должно предшествовать головокружение, Кенни надеялся, что у Яна закружилась голова, и он остался сидеть за сифоном в ожидании помощи. У него с собой были две сладкие плитки, но съел ли он их перед погружением? Мы рассмотрели разные варианты и решили, что со спасработами можно подождать до 5 утра, а пока нам следовало немного поспать. Я спал плохо.

В 5 часов Рик Стэнтон (Rick Stanton) начал подъем на 610 метров к складу, чтобы принести забазированную там аптечку первой помощи и сорокалитровую флягу с медицинскими препаратами и инструментами. Во фляге было все необходимое для инъекции глюкозы, которую мы собирались сделать Яну, чтобы снять инсулиновый шок. Барбара и Дон остались в лагере на случай, если срочно придется идти наверх. (Мы тянули с поверхности к Лагерю-3 световолоконный кабель, но после того, как местные жители несколько раз перерезали его, от связи пришлось отказаться). Пауль, Джемс и я отправились к сифону со всем необходимым для сборки второго подводного аппарата. На место мы пришли в 7 часов, но только к 11 все было готово для погружения.

Пока шли все приготовления, вернулись Рик и Кенни. Кенни прилег на верхней платформе и стал собираться с силами перед погружением. После того как аппарат был собран, я попросил Джемса его еще раз проверить, а сам поднялся к Кенни обсудить детали. Кенни должен был взять с собой одну водонепроницаемую флягу со сладкими плитками, карбидом, налобным фонарем и глюкозой для инъекций (ее мы нашли в вещах Яна) и спальный мешок. Я проверил канистру на водонепроницаемость и запаковал ее. Кенни подал мне сигнал "ОК" и исчез. Было 12:15. Джемс пошел спать. Остальные бодрствовали при свете карбидной лампы: пили бульон, сосали конфеты, один раз заговорили о спелеоподводных инцидентах. В 13:45 в сифоне показался свет. На проплыв в одну сторону уходило 35 - 40 минут. С момента погружения Кенни прошло всего 90 минут. "Плохие новости" - подумал я. Из-за рева водопада ничего не было слышно, но по движениям губ мы догадались, что Кенни произнес: "Ян мертв". Мое сердце упало. Я готовил себя к этому известию весь день, но сейчас у меня перед глазами все поплыло.

Я помог Кенни выбраться на палтформу. Мы обнялись. Кенни был учеником Яна и из всех нас был наиболее близок к нему. В экспедиции они были неразлучны и я иногда, оговариваясь, называл Кенни Яном. Рик и Пауль сильно замерзли, и мы отправили их в Лагерь-3. В Лагере-5 остались Джеймс, Кенни и я. Мы очень устали и не были готовы к немедленному погружению, но я с болезненной отчетливостью все время осознавал, что кто-то из нас должен, и как можно скорее, идти за телом Яна. Мне было ясно, что это должен быть не Кенни. У Брауна были проблемы с ушами. Оставался я. По моим прикидкам получалось, что даже в лучшем случае все можно сделать только за два погружения. Мы с Кенни переоделись в сухую одежду, залезли в гамаки и проговорили около часа. Мы оба были потрясены случившимся."

В этот же вечер Барбара эм Энди и Дон Броуз ушли наверх организовывать спасработы.

Утром 29 марта Билл Стоун вытащил тело Яна Ролланда из сифона. К вечеру оно было перенесено в Лагерь-3. Три дня ушло на его подъем к 250 метрам и еще два - на окончательную выемку. Когда тело Яна подняли на поверхность, у входа в пещеру собралось около двух сотен местных жителей. Женщины принесли цветы и зажженные свечи. Мужчины вырубили на крутом склоне ступени и помогли перенести погибшего в церковь. После отпевания тело Яна передали властям Оаксаки, затем оно было перевезено в сопровождении Роба Паркера (Rob Parker) самолетом в Шотландию. Роб, Пауль Вайбро и Рик Стентон представляли участников экспедиции на заупокойной мессе и зачитали написанный Биллом Стоуном некролог.

Яна Ролланда нашли на открытой воде в широком ходе - воздушной подушке за сифоном. Тщательное изучение всей имеющейся информации, включая записи в памяти бортового компьютера, привело к заключению, что смерть Яна была вызвана его болезнью и не связана с техникой, применяемой при погружении (детальный анализ несчастного случая дан в статье Кенни Броуза и Билла Стоуна в выпуске Underwater Speleology за январь-февраль 1995г.).

На Пасху все, оставшиеся участники экспедиции собрались вместе и решили продолжить исследования. После этого большая часть группы уехала на несколько дней отдохнуть и прийти в себя. Несколько человек, включая фотографов из журнала National Geographic, остались работать в пещере.

6 апреля Барбара эм Энди и Билл Стоун вместе со снаряжением, необходимым для рекогносцировки пещеры за сифоном, спустились в Лагерь-3. 7 апреля они пришли в Лагерь-5 и собрали подводные аппараты. 8 апреля в 9 часов после завтрака Билл был готов к погружениям. Здесь следует рассказать о Лагере-5 подробнее. Платформа была установлена прямо над сифоном. А в 20 метрах от сифона находится водопад. Всюду слышен его непрекращающийся рев. При разговоре приходится кричать. Низкий звук, отражаясь от стен тоннеля, усиливается многократно и буквально сводит с ума. У некоторых людей здесь были галлюцинации.

Обычно, чтобы не мерзнуть, мы используем сухие гидрокостюмы. Но на сей раз, поскольку сифон был уже пройден, и было натянуто 430 метров веревок, для проплыва которых достаточно 40 минут, мы решили нырять в мокрых гидрокостюмах. Это позволяло сэкономили один баллон с аргоном, необходимым для поддува в сухих гидрокостюмах.

Билл Стоун проплыл по сифону 100 метров, как вдруг услышал странное бульканье. Он повернул обратно и целый час проверял снаряжение. Все было в порядке. Билл нырнул снова. Через 150 метров странный булькающий звук раздался вновь. Сифонолаз снова повернул в лагерь. Наконец, после долгих поисков в компенсаторе плавучести была найдена дырочка. На починку ушло 3 часа и в 15:00 Билл снова был в воде. На этот раз все обошлось, и он прошел все 430 метров с максимальным погружением на 25 метров.

Почти весь путь проходил по каньону 6 - 8-метровой ширины и 14-метровой высоты. Пола и западной стены практически не было видно. Бело-голубая муть от взвеси карбоната кальция в воде ограничивала видимость до полутора метров. Всего лишь в нескольких местах видимость достигала 5 метров. Было холодно: всего лишь 17 градусов Цельсия. На перилах Билл развесил маркеры - указатели расстояния до устья сифона. Через 30 минут плавания аквалангист всплыл в зале - огромном воздушном колоколе, который теперь назывался именем Ролланда. Это был зал длиной 100 метров, шириной - 15 и высотой - 12 метров. Дно зала было огромным озером с двумя маленькими перемычками посередине.

Доплыв до конца озера и закрепив катушку, оставленную здесь еще Яном, Билл снова погрузился в воду и нашел продолжение сифона - огромный тоннель, идущий вниз и на восток. Билл плыл под сводом и старался не терять из виду южную стену. Ему повезло: глубже, чем на 10 метров погружаться не пришлось. Когда стала разматываться вторая катушка, свод пошел вверх. Через 170 метров от места погружения сифонолаз вышел из воды в ходе 20-метровой ширины и 10-метровой высоты. Вдали был виден галечный плес и слышен шум водопада.

Билл писал: "Свершилось то, ради чего мы работали 10 лет: за сифоном Святого Августина были найдены незатопленные хода. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это факт, и это не удивительно, если только представить, где я находился, и сколько всего было на мне навешано. В немой молитве я поднял руки. Слава Богу, все получилось!

Я снял акваланг и вышел из воды. Гравиевый пляж быстро вывел меня на отполированное монолитное ложе, по которому вдоль западной стены тек поток. Я было устремился вниз прямо в гидрокостюме и с подводным светом, но вовремя опомнился и вернулся, чтобы обуться и взять карбидную лампу. Через 100 метров большой тоннель раздвоился. Более широкий восточный ход еще через 100 метров пошел вниз и на запад, и вскоре я вышел к огромному озеру, в которое и впадала река. По-видимому, это был Третий сифон. К озеру приходил еще один ход. Я пошел по нему и, описав петлю, вернулся в основной коридор. Было над чем подумать. Я стал снова внимательно осматривать восточную стену. Теперь у меня в руках был яркий подводный фонарь. Перед спуском к озеру я заметил над осыпью темное пятно, которое, когда я поднялся к нему оказалось входом в галерею 25-метровой ширины и 15- метровой высоты.

Метров через сто галерею перегородил уходящий круто вверх завал. Однако в западной стене недалеко от осыпи был промытый водой ход размером 3 на 5 метров. В надежде найти обход Третьего сифона я пошел по этому ходу и через 200 метров спустился к реке по уходящему на запад песчаному склону. Вверх по течению было несколько вытянутых озер, вытекающих, по-видимому, из Третьего сифона. Вниз по течению, на юге, тоже было озеро 10-метровой ширины и 20-метровой длины. Оно переходило в Четвертый сифон. Южный дальний берег озера оказался уходящей вверх сужающейся щелью. В полу были выбиты глубокие котлы. Скорее всего, эта щель была руслом пересыхающего притока. Я остановился перед довольно опасным скальным траверсом над котлом шестиметровой глубины.

Вернувшись к Четвертому сифону я заметил над ним черную нишу. Разглядеть ее как следует было нельзя из-за пара, который валил от меня. Я так увлекся, что даже не снял капюшона и перегрелся. Остыв, я принялся изучать подходы к нише. Но благоразумие взяло верх: не стоило здесь заниматься скалолазанием в одиночку. Я вернулся ко Второму сифону. За два часа мне удалось исследовать около 500 метров первозданных галерей. Три незатопленных хода шли на юг - были все основания вернуться сюда с веревкой и топонабором."

Целый час Билл экипировался и тестировал системы подводного аппарата. Затем нырнул и, сделав на возвращении топосъемку Второго и Первого сифонов, оказался у платформы в 20 часов. В 22 часа он и Барбара вместе с грузом поднялись в Лагерь-3. Там они встретились с возглавляемой Кенни Броудом группой фотографов из National Geographic, которые знакомились с пещерой перед тем, как начать там фотографировать. На следующий день, 9 апреля, все поднялись наверх.

10 апреля Билл Стоун выступил в Уаутле с демонстрацией слайдов. В зале присутствовало около пятисот человек. Чуть позже в местном ресторане он прочел лекцию городским властям. На следующий день вся группа отправилась на 4 дня изучать пещеры на южном склоне плато, в том числе грифон подземной реки системы Уаутла.

В грифоне было натянуто 250 метров перил. Подводный ход на глубине 17 метров от уровня воды продолжался дальше на север в сторону сифона Святого Августина.

15 апреля семь человек (в том числе и фотографы) спустились в Лагерь-3 для фотосъемок в нижней части пещеры. На следующий день на смену сухой и жаркой погоде пришел грозовой ливень. Только за один день выпало 10 сантиметров осадков. Через два дня после начала дождя Барбара эм Энди и Билл Стоун отправились в пещеру с грузом жизнеобеспечения для фотографов. На глубине 660 метров дорогу им преградил ревущий пенистый поток. Уровень воды поднялся на два метра. Барбара и Билл прождали 17 часов и, поскольку вода так и не спала, ушли обратно наверх.

20 апреля в пещеру ушла спасгруппа со спасфондом и веревками для обвески воды. К счастью наводнение уже пошло на убыль, и ночью спасатели и донная группа вышли на поверхность. Фотографы были довольны и считали, что им повезло с паводком. Целый день они щелкали затворами, фотографируя преобразившуюся от высокой воды пещеру.

Тем временем дожди прекратились. Местные жители уверили нас, что грозовой катаклизм не более чем случайность, и до сезона дождей еще далеко. Таким образом, у нас было еще около трех недель для исследований.

Планировалось, что два человека из группы уйдут за сифон на 7 - 80 Jней. Они должны будут отснять новые хода и, по возможности, узнать кYк можно больше о глубинах изучаемого нами горного массива. От их работы полностью зависел успех или неудача всей экспедиции. Было решено, что Лагерь 6 за сифоном установят Билл Стоун и Ноэль Слоун.

23 апреля фотографы из National Geographic уехали в Соединенные Штаты. Еще два спелеоподводника из группы после долгих колебаний решили отказаться от дальнейших погружений и оставить экспедицию. Первый был Кенни Броуд, сыгравший основную роль при прохождении сифона Святого Августина. Он так и не смог оправится от смерти своего напарника - Яна Ролланда. Он не уезжал до сих пор только потому, что фотографы были его близкими друзьями. На следующий день после их отъезда Кенни был уже в автобусе, едущем на север. Вторым вышедшим из игры аквалангистом был Стив Портер. Он так же, как и Кенни, тренировался с основной группой всего год, был профессиональным подводником, но не имел большого опыта в пещеролазании. Во время фотографирования на каскадах Стив дважды срывался и падал в бурлящие водные котлы. После второго падения Стив едва не утонул. Это был "звонок". У Стива пропала уверенность в себе, но в конце концов он решил помочь нам немного с заброской Лагеря-6 и после этого уехать домой.

26 апреля, предварительно забросив вниз баллоны для аквалангов и другие расходные материалы, Барбара эм Энди и Билл Стоун спустились в Лагерь 3. Через два дня к ним присоединились Ноэль Слоун, Джим Браун и Стив Портер.

Билл Стоун писал: "Вечером 28 апреля в конце нашего третьего подземного дня мы с Барбарой сделали предварительную ходку в Лагерь 5. Днем, незадолго до этого, в Лагерь-3 спустилась вторая группа. Во время обеда Ноэль, который должен был идти со мной за сифон, отозвал меня в сторону и сказал, что сомневается, стоит ли ему вообще нырять. Он выглядел усталым и измученным. Речь его была взволнованной и сбивчивой. Ему было неловко, ведь всего месяц назад, в начале экспедиции, он лично благодарил меня за то, что я поручил ему руководить рекогносцировочными погружениями в сифон Святого Августина. Тогда он хотел, нет, ему просто необходимо было быть на переднем крае. Теперь же он хотел отдохнуть от первопрохождений.

Я знал Ноэля, нашего экспедиционного доктора, много лет. Впервые мы встретились в 83 году на тренировках перед погружениями в источник Пьена Колорадо (Pena Colorado). Старший военврач армейского экспериментального подразделения аквалангистов после погружений в источник сказал мне о Ноэле дословно следующее: "Это тот парень, который вам нужен". Ноэль был деятельным и бессменным главным врачом Государственной комиссии по безопасности в пещерах, которая координировала учебные сборы и спасработы в Соединенных Штатах. После окончания медицинской школы он работал на скорой помощи, потом стал анестезиологом. С момента знакомства мы с ним перебывали во множестве экспедиций и не раз попадали в экстремальные ситуации.

Не так давно я заметил, что чем дальше и глубже в пещеру спускается настоящий спелеолог, тем шире его улыбка. Ноэль был настоящим спелеологом и в пещерах всегда улыбался широко. Однажды по телефонному вызову, он прямо из операционной поехал в аэропорт и вылетел в Оаксаку, чтобы помочь пострадавшему на глубине в пещере Шиве (Cueva Cheve). Последние 10 лет Ноэль был в отличной форме. Почти всегда мы с ним находили общий язык, но сейчас я не узнавал его.

В отличие от меня Ноэль всегда прислушивался к своему "внутреннему голосу" и верил в приметы. После смерти Яна он говорил мне, что еще при первом погружении в сифон у него было "неприятное ощущение" надвигающейся беды. Тем не менее, Ноэль всегда был оптимистом и на общем сборе 3 апреля высказался за продолжение экспедиции. Сейчас же с ним творилось что-то странное. Правда, он постоянно работал в паре со Стивом Портером, который впал в глубокую депрессию после того, как, позируя фотографам, сорвался и чуть не утонул. Стив уверял всех, что над экспедицией нависли "черные тучи". Стив Портер и Кенни Броуз были опытными аквалангистами, но новичками в пещеролазании. Мы пригласили их в экспедицию. К работе на вертикалях они готовились на курсах спасателей. Подавленность Стива еще можно было как-то объяснить. Но у меня в голове не укладывалось как под его влиянием Ноэль смог "впасть в мистику".

Дело в том, что 24 апреля Ноэль, предварительно договорившись с Маркесом Эскундеро, сыном нашего домовладельца, отправился к Рио-Сантьяго, чтобы, якобы из любопытства, осмотреть две деревушки в предгорьях. Там на ведущей в густые джунгли тропинке он встретился с дядей Маркеса, который был курандеро (что-то вроде шамана) и проводил спиритические сеансы исцеления. В темной деревянной хижине курандеро, свершив обряд, испросил у Бога Гор прощения и разрешения продолжать экспедицию.

Стоун продолжает: "Мы ничего не знали о целях поездки Ноэля, пока он не пригласил меня на кухню и ни попросил перевести рассказ Маркеса о подробностях церемонии. Выяснилось еще кое-что. Курандеро дал Ноэлю два ростка травы Святого Педро. Один росток надо было посадить у входа в пещеру, а другой отнести "в самые глубины". Ноэль считал, что Лагерь-3 - это уже "глубины". Маркес согласился с ним и добавил: "Каждый спелеолог должен нести с собой чеснок". На следующее утро перед загрузкой в пещеру мы пошли в город Уаутла, и Барбара купила пучок чеснока. Насколько мне известно, у каждого члена нашей глубинной группы в личном транспортнике лежала долька чеснока. А на дне входного колодца на месте, куда проникал дневной свет, Ноэль посадил траву целителя.

Сейчас, в Лагере-3, он признался мне, что после визита к курандеро он поехал в Уаутлу и позвонил родителям, жене и ее родителям и простился с ними. Да, это был уже не прежний Ноэль. Но был ли Билл Стоун прежним?

"Ноэль," - сказал я осторожно: "Отдохни, потом поговорим". Он согласился. Мысленно я стал прикидывать свои возможности. Роб Паркер, молодой атлет, Британская суперзвезда, загоревшаяся при погружениях в источник Пьена Колорадо, уехал сразу же после смерти Яна. Так же поступил и Билл Фар (Bill Farw), вундеркинд из Калифорнийского политехнического. Том Морис (Tom Morris), обладатель гигантских легких, биолог из Флориды с неизменной сигарой во рту, уехал со съемочной группой. Уехал Кенни Броуд, аспирант-антрополог и водолаз-профессионал, сыгравший основную роль при прохождении Первого сифона. Джима Брауна и Стива Портера "ломало", и они категорически отказались идти с лагерем за сифон. А Ян Ролланд был мертв. Оставались двое: Барбара и я.

На следующее утро мы через Нижнее Ущелье (the Lower Gorge) ушли вниз к Лагерю-5. Автоматически выполняя необходимые манипуляции, я вместе с тяжелыми транспортниками скользил по веревке вниз к беснующейся реке. Голова моя была занята другим. Двумя часами раньше Ноэль принял решение. Мы тихо разговаривали с ним на его площадке.

"Я не могу", - сказал он: "Мои нервы на пределе". Я был готов к этому и попросил его поговорить с Барбарой. "Ты нас подстрахуешь?" - спросил я. "Ты же знаешь, что да", - ответил Ноэль. Мне необходимо было это услышать. В случае серьезного наводнения ходовой конец в сифоне мог порваться, Поэтому, если группа из Лагеря-6 вовремя не вернется: кто-то должен был нырнуть и нарастить обрыв. Этим "кто-то" на сегодня мог быть только Ноэль".

Ноэль отозвал Барбару в сторону и объяснил, что нырять не собирается. "Вы с Биллом работали в двойке всю экспедицию, лучше вам двоим и нырять", - сказал он. Барбара понимала, что Ноэль много опытнее ее, и, оставляя ему путь к отступлению, попросила его принять окончательное решение непосредственно перед погружением.

Согласиться идти в Лагерь-6 - для Барбары это был очень смелый поступок. Хотя Барбара много плавала и тренировалась с нашими аппаратами, но у нее было мало исследовательского опыта под водой: во всех ее прежних погружениях отсутствовал фактор неизвестности. Впереди простиралось шестьсот метров подводных ходов с холодной мутной водой. Чтобы их преодолеть, надо быть предельно внимательным и правильно регулировать плавучесть. Предстояла не тренировка, а настоящая работа, от которой все остальные, более опытные аквалангисты, уже отказались.

Стоун продолжает: "После разговора с Ноэлем Барбара пришла на кухню, где я готовил чай, и сказала: "Если в Лагере-5 Ноэль скажет "нет", я нырну".

На середине пятисотметровой веревки по дороге к Лагерю 5 я и Барбара остановились передохнуть. Мы, вжавшись в стену, сидели на страховке в маленькой нише. Я спросил Барбару, как она решилась. Всюду были брызги воды. Аспидные скалы с белыми прожилками закристаллизованного кальцита уходили вниз в колодец к предсифонному озеру. Белые струи внизу бешено клокотали. Мы уже столько раз проделывали этот путь, что он стал для нас привычным, как дорога на работу. Словно мы сидели на скамейке, поджидая автобус. Понимая всю серьезность предстоявшего мероприятия, Барбара, тем не менее, очень хотела участвовать в заключительном броске. Повседневная жизнь исследователя выработала у нее, как и у меня, способность концентрироваться и спокойно работать, даже когда другие начинали паниковать. Некоторые участники нашей группы считали, что мы слишком рискуем. Нам так не казалось. С 14-ти лет Барбара увлекалась спелеологией и, после двадцати лет активной деятельности, чувствовала себя в пещере как дома. Этим она выгодно отличалась от всех остальных наших аквалангистов, которые были великолепными водолазами, но спускаться в пещеры начали сравнительно недавно. "У меня такое чувство, что я готовилась к этому всю свою жизнь", - ответила мне Барбара. "У меня все получится. Ходовой конец натянут, с плавучестью я справлюсь. Ты берешь на себя снаряжение?" Я пообещал, что буду обращаться с мешками как с маленькими детьми.

После разговора мне стало легче, хотя я и понимал какая ответственность теперь возлагается на меня. В сифоне я должен следить за Барбарой, быть очень осторожным, готовым ко всему, и при этом тащить на себе весь наш груз".

Вечером Слоун, Эм Энди и Стоун пришли в Лагерь-5, а Браун и Портер, помогавшие им в транспортировке, вернулись в Лагерь-7. Через два дня, подняв ненужное снаряжение на 670 метров, их двойка вышла на поверхность. Сифоналозы же готовились к погружению и планировали установить лагерь за сифоном 30 апреля.

Стоун писал: "На следующее утро меня разбудил рев водопада. Мой гамак висел на крючьях в трех метрах над зеркалом сифона. Было абсолютно темно. Никто еще не зажигал свет. Я хотел еще подремать, но напрасно. Этот звук. Вчера я слишком устал и забылся сном, но уснуть сейчас было невозможно. Было такое ощущение, что рядом на всю мощь работают дизельные локомотивы, пытаясь сдвинуть с места состав в милю длиной. Здесь, в Лагере 5, закладки для ушей бесполезны. Звук сотрясает стены и проникает всюду. Все время кажется, что звук усиливается, что идет паводок, который затопит своды и превратит колодцы в бушующие непроходимые водопады. А впереди - холодная кромешная тьма подводного тоннеля, и ты заперт здесь, как в ловушке, и тебе не спастись.

Сразу после завтрака из сублиматов и лимонного чая мы были готовы K бою. Но все пошло кувырком. В 11 часов, уже в воде, мы обнаружили пробоину в одном из пяти газовых регуляторов на снаряжении Барбары. Починить это было невозможно. Я, пройдя трехкилометровый путь по пещере и поднявшись на 300 метров по вертикали, взял из "заначки" два запасных регулятора и вернулся обратно к сифону. Пока я отдыхал, Ноэль поменял испорченный регулятор на новый и запаковал в походный ремнабор запасной регулятор. На все про все ушло пять часов.

После обсуждений и нескольких чаепитий Барбара была готова ко второй попытке. В 18 часов она была в воде и, пока я влазил в снаряжение, нырнула, чтобы потренироваться. Она быстро вернулась и знаками показала, что у нее что-то с сенсором глубины. Я велел ей нырнуть на три метра. Всплыв, она сообщила, что все время высвечивалась одна и та же цифра. Мне сразу все стало ясно.

8 апреля при рекогносцировочном погружении я поменял плату "черного ящика" в компьютере на снаряжении Ролланда. На новой плате, надо было настроить шкалу глубины. Этим я и занялся. К несчастью, работая при слабом свете, я присоединил к порту калибровки шланг высокого давления вместо шланга низкого давления, и сенсор сломался. Компьютер надо было разбирать прямо здесь, у сифона. Было 11:45. Это был тяжелый момент. Ноэль убеждал нас все прекратить. Я же и Барбара хотели бороться до последнего. К счастью, благодаря предусмотрительности Яна Ролланда, в электронном ремнаборе в Лагере-5 был нужный сенсор. К 22 часам прибор работал, и мы снова были "на коне".

Для работы было уже слишком поздно, поэтому решено было провести еще одну ночь в Лагере 5. Тут опять возникли осложнения. Барбара писала: "Мы уложили в огромную авоську все вещи, которые хотели взять с собой за сифон. Билл тщательно упаковал ее и проложил вещи грузами. Чтобы достать спальники, пришлось распаковать авоську. Оказалось, что фляга с моим спальником была неплотно закручена, и, когда Билл для проверки притапливал груз, она протекла под давлением воды. Я залезла в мешок, надеясь, что высушу его. Но он слишком промок, я замерзла и вымокла сама".

Билл продолжает: "Барбара устала и погрустнела, но кому бы было весело в мокром спальнике. Мы поставили горелку на платформу и зажгли. Двое из нас растягивали мешок над пламенем, а третий следил, чтобы он не загорелся. При этом нам приходилось все время вертеться, мы как бы оборачивали мешок вокруг шара горячего воздуха. В это время закончился карбид, и только пламя газовой горелки прорезало темноту, нависшую над сифоном Святого Августина. Процедура заняла довольно много времени, но спальник был высушен. Барбара со своим мешком залезла в мой гамак, а мы с Ноэлем взялись за ее гамак, который также изрядно вымок. На его сушку ушло полчаса. Все это время мы с Ноэлем вспоминали прошлые экспедиции, и мне показалось, что "прежний" Ноэль вернулся, и я был рад этому.

Первое мая было, бесспорно, поворотным днем в экспедиции. Честно говоря, нервы у всех были на пределе. Все понимали, что тем, кто уйдет за сифон, никто не поможет. А случиться могло всякое. С чувством страха каждый боролся по-своему.

Барбара писала: "Мы с Биллом проснулись рано. Сидели при бледном свете карбидной лампы в своих гамаках и обсуждали предстоящее погружение. Еще день назад я рвалась в Лагерь-6, но вчерашняя возня со снаряжением, беспокойная ночь и пронизывающий холод свели на нет весь мой энтузиазм. У Билла были свои причины, чтобы не нырять. Однако существовали обстоятельства, вынуждающие и меня и его все-таки сделать погружение. Все дело было в том, что на протяжении десяти лет специально для этой экспедиции разрабатывались и конструировались подводные аппараты, вот уже три месяца мы находились здесь, в очень тяжелых условиях подготавливая погружение, и Ян погиб, выложился весь, работая на успех экспедиции. От этого никуда нельзя было деться. Слишком много всего было вложено. И, в конце концов, ни меня, ни Билла не устраивало поражение. Мы должны были нырять".

Билл продолжает: "Утро началось не очень хорошо. Барбара мерзла всю ночь. В 4 утра она встала, зажгла печку и стала подсушивать низ спальника. Мы сидели в своих гамаках. Я поинтересовался, как она себя чувствует. "Весь мой вчерашний энтузиазм улетучился", - был ответ. "Если тебе это не нравиться, давай прекратим прямо сейчас", - предложил я. Она ответила, что, мол, поживем - увидим. Мы начали говорить о поражении. После того, как столько сделано, мы не могли так просто запаковать вещи и уйти наверх. Мы сошлись на том, что надо перебороть страх смерти, которым, казалось, было пропитано это проклятое место. Да, Лагерь-5 надо было назвать Лагерем Страха.

Я взял Барабару за руку и сказал: "Давай сделаем последнюю попытку, погрузимся в воду, и, если что-нибудь будет не так, на этом и закончим". Она согласилась".

Понимая всю серьезность ситуации, Ноэль сумел преодолеть в себе пессимизм, в который он впал под влиянием Портера. Стоун продолжает: "Приняв решение не погружаться, Ноэль, тем не менее, все время помогал мне готовить снаряжение. Он отработал на 110 %, как обычно. Он снова был душой компании".

Под утро оба аквалангиста были в воде. С ними была проложенная грузами и имеющая нулевую плавучесть 75-ти килограммовая авоська. Билл продолжает: "Я пристегнул авоську к обвязке и повернулся к Ноэлю: "Увидимся через несколько дней, брат." После многих лет дружбы и совместных экспедиции мы без слов понимали друг друга, Ноэль посмотрел на меня и сказал: "Возвращайся живым". Я пожал Барбаре руку и попросил ее сразу повернуть назад, если ей станет не по себе. Барбара попрощалась с Ноэлем и исчезла под водой.

Я пошел следом, с оранжевой авоськой на буксире. Видимость была около полутора метров. Барбара маячила где-то впереди. В огромном обвальном зале было несколько мест, где стены исчезали из поля зрения, и в бело-серой пустоте ничего не было видно кроме направляющей белой парашютной стропы. Я подумал о Ноэле, Яне, Стиве и Кенни - пионерах, проложивших этот путь. Свою работу они сделали блестяще. Я продолжал следить за содержанием кислорода, давлением, плавучестью, за тем, чтобы не запутаться в ходовом конце. Все это время я также не спускал глаз с задней панели на аппарате Барбары. На ней горел зеленый огонек. "Оставайся зеленым, малыш", - шептал я про себя. Зеленый свет означал, что кислород в норме. Маркеры, которые я развесил через каждые 30 метров, медленно проплывали мимо. Не потелось. Снова появилась западная стена тоннеля. Барбара задела ластой стену, и я услышал звук удара. Подводные аппараты работали безупречно. Ни одного пузырька, ни звука, абсолютная тишина. Звук удара ласты по стене был первым звуком за последние полчаса. Наконец, мы поплыли вверх, вдоль огромного песчаного откоса и через 30 метров я всплыл. Это была воздушная подушка - Колокол Ролланда.

Здесь было тихо. Течения не ощущалось. Звук от удара о стену пущенной мной волны разнесся над стометровым озером. После паводка вода поднялась здесь на полметра, затопив песчаные отмели. Ботинки Яна куда-то смыло. Ничто больше не напоминало о нашем друге. Только на песке под водой все еще сохранились ямки от его следов, немые свидетели его последних шагов.

"Все ОК?", - спросил я. "Очень хорошо, проблем со снаряжением не было, кислород был в норме", - ответила Барбара.

В конце озера мы еще раз осмотрели снаряжение и проверили расход газа. Мы потратили на проплыв где-то около одной двадцатой всех запасов. Второй 170-метровый сифон прошел спокойно, и в 12:36 мы всплыли в его конце.

Я поздравил Барбару. Карбидка, которую я оставил 8 апреля здесь на берегу, смыло водой, поэтому, пока Барбара снимала снаряжение, я поднял свой аппарат метров на 8 вверх над водой. Затем принял аппарат Барбары и занялся оранжевой авоськой. После ее распаковки мы одели карбидки, взяли бухту веревки, лагерное снаряжение и пошли вперед по ходу. Вверху над обходом Третьего сифона у восточной стены мы нашли площадку для Лагеря-6, сняли гидрокостюмы и убедились, что кухня в порядке (мы переживали, что бачок с газом не выдержит давления на глубине 28 метров)".

Лагерь-6 был поставлен в 250 метрах к югу от Второго сифона и 14 метрами выше его. В нем было жизнеобеспечение приблизительно на неделю. Стоун продолжает: "Днем 1-ого мая после трех с половиной месяцев мы, наконец, занялись картированием новых территорий - тем, ради чего и организовали эту экспедицию. Мы распаковали топонабор и не без волнения начали топосъемку ходов за сифоном Святого Августина. Но на десятом пикете все полетело в тартарары! У Барбары была и для погружений, и для работы "посуху" одна каска. Фиксатор крепежного винта головки карбидки где-то потерялся и, когда Барбара сняла каску, чтобы подтянуть ремешок, головка ее лампы неожиданно соскочила и с грохотом исчезла с щелях между камнями.

Я посветил своим фонарем и увидел лампу метрах в трех внизу. Добраться до нее было невозможно, поэтому я попробовал заарканить ее мерной лентой. В это время Барбара, чтобы подсушить конденсатник, отвинтила от моей каски головку карбидки и случайно уронила ее в другую еще более глубокую щель. Дело принимало серьезный оборот. В наших фонарях света было часа на три. Остальные батарейки были отложены на возвращение за сифон. При сборах мы планировали, что в Лагере-6 нам будет нужен хороший свет на двоих на неделю. Места в оранжевой авоське было очень мало, поэтому мы решили взять с собой две налобных карбидки и 6 литров карбида к ним. Дело в том, что даже сейчас, в 1994 году, на мой взгляд, самым эффективным источником света является старая добрая карбидная лампа. Горсть карбида, столько же медленно капающей воды и, пожалуйста, - у Вас ацетиленового газа на три часа. Если газ зажечь перед отражателем, получается очень яркий свет. Весь трюк в том, что газ надо чем-то поджечь, а мы только что потеряли свои источники огня. В лагере у нас лежала запасная лампа. Ее кремневый поджиг оказался сейчас единственной зажигалкой для наших карбидок, и для кухонной горелки, а это, похоже, срывало наше первопрохождение. Ведь мы могли вдали от лагеря "потерять пламя" и навсегда остаться в полной темноте. "Зачем я ее только отвинтила, я не нарочно", - стонала в отчаянии Барабара.

Приложив все возможные усилия, мы с помощью веревки сдвинули несколько огромных глыб и достали головку от моей лампы. После этого я стал выуживать другую головку. Спустя час мне удалось, наконец, посадить отражатель на узел репшнура и поднять вверх сантиметр за сантиметром. В 19 часов головка была у меня в руках, и мы облегченно вздохнули.

Барбара принесла парашютную стропу, которой мы привязывали бухты веревок к авоське, и отрезала от нее два метровых конца. Мы прикрутили ими головки к нашим каскам и снова были "в деле".

После небольшого перекуса решили еще несколько часов поработать. От возбуждения спать не хотелось. Начали с осмотра восходящей галереи, в которую я 8 апреля так и не заглянул. Галерея пошла круто вверх и через 120 метров заткнулась. В ней было так тихо, что мы назвали ее Молчаливой (Silent Borehole).

Вернувшись в Лагерь-6, мы сварили сублиматы и переоделись для сна. Вместо подушек мы спали на рабочей одежде. Лагерь был скромным, но в нем было теплее и гораздо спокойнее, чем над сифоном в гамаках?.

2 мая было полностью посвящено первопрохождениям. Билл Стоун писал в своем дневнике: "Мы встали в 7 утра. Перебрали снаряжение и съели по полной миске овсянки. Хотя оранжевая авоська и была очень маленькой, веревок и "железа" мы взяли достаточно. Я хотел тщательно исследовать хода, по которым лишь пробежался 8 апреля. Удастся ли нам выйти на вертикали? Впервые за последние восемь дней мы не были связаны подводным снаряжением. Аппараты лежали на уступе высоко вверху над Вторым сифоном. Было постановлено больше не нырять. Ведь мы были отрезаны от остального мира, и нас никто не подстраховывал. Чтобы очертить зону безопасности, достаточно представить, к чему может привести расход невосполнимой компоненты оборудования. Пока мы занимались необводненными ходами, наше положение было стабильным и надежным, ведь мы израсходовали всего 1/10 расходуемых при погружении ресурсов.

Что касается возможных открытий, то это как игра в рулетку. Мне повезло, что 8 апреля я нашел сухой и широкий обход Третьего сифона. В этом обходе и расположился Лагерь-6. У Третьего сифона река ныряла под вертикальную известняковую стену. Появлялась она на поверхности метрах в трехстах от Лагеря-6 и вскоре исчезала в глубоком зеленом озере - начале Четвертого сифона. Я обходил вокруг этого озера, когда был там. Никаких геологических предпосылок к тому, что существует обход Четвертого сифона, не было. Мне оставалось только надеяться, на темную нишу под сводом, метрах в 10 над сифоном, ту самую, в которую я так и не решился залезть 8 апреля.

С нее-то мы и начали поиски обхода Четвертого сифона. Поднявшись метров на пять над водой, я увидел прилипшую к стене обертку от Сникерса. Занести сюда эту бумажку могло только 16 апреля наводнением. То, что вода поднималась здесь так высоко, не сулило ничего хорошего.

Из ниши на юг уходил хорошо промытый небольшой трубообразный ход. Через сто метров он оборвался колодцем вниз. Повезло! Я вернулся к нише и спустил Барбаре, у которой был мешок, веревку. В новом колодце мы навесили 15-ти метровый отвес и спустились в широкий ход к Пятому сифону. Нижняя часть хода вся была заполнена зеленой водой. Озеро было очень глубоким. На восточной стене мы нашли уходящий вверх каскад небольших уступов. Я поднялся вверх под свод на 12 метров и нашел горизонтальное продолжение приведшей нас сюда трубы.

Новый ход, похоже, привел нас опять к сифону. Мы перебрались через огромный обрыв - 20-метровый колодец, на дне которого была вода, - прошли немного вперед и оказались на вершине 12-метровой скалы, возвышающейся над широким залом, заполненным черной зловещей стоячей водой.

Спустившись к основанию скалы, мы увидели, что здесь сходятся четыре обводненных хода. "Приветствую Вас в Четырехугольном сифоне (Four Cournes Sump)", - сказал я. Было ясно, что без купания не обойтись. Гидрокостюмов у нас с собой не было, поэтому купание предстояло холодное. Мы решили обплыть зал по периметру.

Мне выпала честь искупаться первым. Через 40 метров проплыва я убедился, что южный ход - тупиковый; северо-восточный - заканчивается обвальным гротом; северо-западный - приводит, по-видимому, к тому месту, откуда вытекает вода из Пятого сифона. Оставался еще юго-восточный ход, самый длинный и самый глубокий.

Я глубоко вздохнул и заработал руками, как сумасшедший. К счастью через 25 метров вода просветлела, и я смог идти по дну. Стало ясно, что сифона впереди нет. Пробежав 100 метров вперед по гравиевому пляжу, я достиг места, где уже широкий 15-метровый ход вываливался в пустоту. Многократное эхо от моего воинственного крика заглушило плеск отдаленной воды. Все, что мы видели раньше, вселяло надежду, но - это, это была настоящая победа! Впереди была открытая дорога, ведущая на юг к источнику Уаутлы. Позже, когда уже была сделана топосъемка, мы смогли оценить размеры открытых пространств, простирающихся сейчас передо мной. Расстояние между стенами зала достигало 180-ти метров, а своды местами вообще не просматривались.

Барбара присоединилась ко мне. По огромным хорошо промытым валунам мы спустились метров на 12 и услышали внизу рев реки. Победа далась нелегко, поэтому мы назвали зал Залом Упорства (Preseverance Hall). Предсказание о том, что за сифоном будут огромные пространства, сбылось.

На востоке я увидел возвышающийся как цитадель десятиметровый сталагмит. Далеко внизу угадывалось что-то похожее на воронку. Весь пол был завален огромными гладкими валунами. Я подумал, что нижняя часть зала может быть полностью перекрыта ими до самого свода. Однако, спустившись, мы увидели, что между глыбами есть проход. Забив два скальных крюка и съехав вниз на 12 метров, я оказался в русле реки.

Через несколько сотен метров на реке появились озера. Их было три. В первых двух около стен было по пояс. Из третьего, казалось, нет выхода. Оно было похоже на сифон, да не совсем. Место, где свод уходил под воду, находилось в 30 метрах от нас, поэтому можно было ошибиться, но мне казалось, что прямо над водой есть небольшая горизонтальная щель. Это могла быть и тень, но с другой стороны, это мог быть и обход сифона. К этому времени мы сильно замерзли, а нам еще предстояло делать топосъемку, поэтому от купания решили отказаться. Достали мерную ленту и измерительные приборы. Мокрые и продрогшие, мы медленно отступали: Барбара считывала пикеты, а я рисовал абрисы.

Спустя восемь часов мы совсем выдохлись и, прервав топосъемку, в 0:15 вернулись в Лагерь-6. Когда я лег спать, все события дня калейдоскопом пронеслись у меня перед глазами: три глухие сифона, затем как бы распахивается тайная дверь, и появляется гигантский зал, на смену ему приходят три озера, а дорога все время идет на юг, к источнику Уаутлы. За всю последнюю неделю я еще так хорошо не спал. Следующий день, 3 мая, был днем отдыха. Мы закончили топосъемку хода между Молчаливой галереей и Четырехугольным сифоном?.

4 мая был самым значительным днем в экспедиции. Барбара и Билл встали рано и отправились к озеру, у которого они остановились 2-ого мая. Особых надежд на то, что удастся обойти сифон, не было. К озеру добежали за два с половиной часа. Билл Стоун писал: "На мне, как и на Барбаре, были штаны от мокрого гидрокостюма. С собой у нас был конец 7- миллиметровой веревки, вспышка, фотоаппарат Пентакс и две пленки. Я также нес двухлитровую флягу со всякой всячиной и 1,3 литра карбида, который мы планировали весь сжечь сегодня. Пока дошли до Четырехугольного сифона, перегрелись, поэтому плавание было не таким холодным, как в прошлый раз, без "гидр". В 10 мы уже были у последнего озера.

Барбара отважно бросилась в озеро и, переплыв его, исчезла там, где, как оказалось, над водой все-таки была 20-антиметровая прослойка воздуха. К Барбаре была привязана 65-метровая веревка. Мы договорились, что перед возвращением она сделает несколько рывков веревкой, и я вытащу ее обратно. Прошло десять минут. Двадцать. Я уже было собрался бросится в воду, когда, наконец, почувствовал рывки и увидел вдали на поверхности воды блики от лампы.

Перебравшись к Барбаре, на другой конец озера, я закрутил два крюка и закрепил веревку. В случае паводка она должна была помочь нам выбраться отсюда. Теоретически, если воды поднимется, мы по веревке сможем проплыть под водой, по крайней мере, до середины озера. Пока я занимался навеской, Барбара пошла осматривать ход дальше. Вскоре после того, как звук ее шагов стих, я начал беспокоиться и позвал ее. Она вернулась и спросила: "Хочешь сначала узнать плохую новость или хорошую?" Я захотел хорошую и узнал, что река дальше продолжается. Сначала идут озера, перекрытые завалами, а через метров сто наша река сливается с огромной рекой, приходящей слева и имеющей расход раза в четыре больший. "Это Рио-Иглесия (Rio Iglesia)!", - воскликнул я".

Рио-Иглесия была потеряна Яном Драмондом (Ian Drummond), Питером Томпсоном (Peter Tompson), Майком Буном (Mike Boon) и канадцами в 1967 году на трехстах метрах в пещере Рио Иглесия (Sontano del Rio Iglesia), которая в то время была глубочайшей в Западном полушарии. Река исчезала под щебенкой пола в величественном зале Пентхауз. Продолжение реки искали несколько лет, но напрасно.

Билл Стоун продолжает: "В 1968 году Джон Фиш (John Fish), гидролог и карстовед, руководитель объединенной канадско-американской экспедиции, достигшей в пещере Святого Августина глубины 612 метров, писал, что главной целью экспедиции было спуститься как можно глубже и выйти на основной водоток (Main Drain) - загадочную подземную реку плато Уаутла. Это, конечно, им не удалось. Но сейчас перед нами был этот самый пресловутый основной водоток. Барбара сказала, что река в месте слияния очень похожа по расходу на источник Уаутлы, в который мы недавно ныряли. Итак, в конце концов, мы вышли под землей на верховья источника.

"Ну а плохая новость?", - спросил я. "Ниже слияния - сифон. Я обплыла озеро по периметру, Это, похоже, конец", - ответила Барбара. Но не так-то просто было заставить меня в это поверить. Мы пошли к месту слияния, Т-образному пересечению. Справа был сифон, слева - галерея Рио-Иглесии. Надо было идти вверх по течению Рио-Иглесии, чтобы сделать топосъемку. Через 80 метров в воздухе появилась морось, мы услышали сильный грохот и еще через 40 метров увидели водопад. Такого количества падающей воды я под землей еще не видел. Большая река вытекала из хода квадратного сечения (шесть на шесть метров) и падала с 12-метровой высоты вдоль гладкой вертикальной стены. Мы назвали это место водопад Рио (Rio Falls).

Чтобы обозначить достигнутую нами точку, я ввинтил крюк у подножия водопада. Когда-нибудь кто-нибудь спустится откуда-нибудь сюда и увидит его. Обратно мы пошли с топосъмкой. У пятого пикета ход резко поворачивал на запад. Я с любопытством посмотрел на южную стену на повороте и, попросив Барбару подождать, пошел ее осматривать. В стене была щель, забитая камнями. Мы стали искать проход сквозь завал.

Ход шел вверх. Я пытался идти на юг, Барбара - на запад. Ей удалось подняться на 30 метров вверх и выйти в большой зал под сводом. Я пошел посмотреть на этот зал. Мы оставили мешки и карбид перед завалом, свет у нас был слабый, и мы не сразу поняли, что это не зал, а скорее гигантский ход, позже названый Адамс Авеню (по данным топосъемки ширина этого ходы была 50 метров, длина - 363 метра, высота - 15 метров.) В ходе лежали тысячи тонн сухих отложений. Это была почва, вымываемая в результате эрозии с обрабатываемых человеком не одну сотню лет крутых склонов (45 градусов) долины Рио-Иглесии.

Барбара пошла вниз по следам стока. Они вели на юг к небольшому ходу метровой ширины, который превратился в шкуродер, замытый глиной. Ни ветра, ни воды, глухо. Нам оставалось только вернуться к началу завала за топонабором и отснять огромный тоннель Адамс Авеню. Однако, в западной стене я заметил темное отверстие и, условившись встретиться с Барбарой у завала, пошел на разведку. В начале глинистого хода мне показалось, что я слышу постоянный, слабый гул. Через 100 метров ход расширился до 20-ти метров, на дне лежали хорошо промытые водой камни. Гул стал нарастать, и еще через 100 метров я вышел на основную реку ниже сифона! Дальше по ходу, за 25-метровой ванночкой, была видна огромная каменная осыпь. Я вернулся к Барбаре, мы взяли вещи и целый час занимались топосъемкой нового хода.

Каменная осыпь простиралась за озером на несколько сот метров и была 40-метровой высоты. Река, по-видимому, просачивалась сквозь камни. Пока я, стоя на осыпи, рисовал абрис, Барбара пошла забивать крюк. Она быстро вернулась и взволнованно сообщила, что впереди гигантский зал.

Мы поднялись на гребень осыпи и увидели внизу огромную воронку, метров сто в диаметре. Дальние от нас ее края скорее угадывались даже в ярком свете наших криптоновых подводных фонарей. Пройдя около ста метров по осыпи вниз, мы подошли к краю того, что с гребня показалось нам нижней частью зала. Теперь мы видели - это было озеро. Огромное озеро. Оно было шириной, по меньшей мере, 25 метров и раза в два длиннее. Его берега были крутыми (30 градусов) песчаными склонами, только на западе и юге далеко вверх уходили абсолютно отвесные стены.

Немного позднее, разглядывая топосъемку, я подумал, что этот сифон был всем сифонам Сифон. Казалось, что огромный ход, по которому мы пришли сюда, просто продолжается дальше вниз под воду. Девятый сифон. Увы! Пока я рисовал абрис, Барбара взобралась на правый (северный) берег озера, куда сверху приходил другой ход. Потолка там не было видно и казалось, что этот огромный воронкообразный колодец заканчивается суперсифоном. На северо-западе Барбара увидела восходящий камин, а я обнаружил полку на северо-восточной стене. На полке начинался ход высотой 4 метра и шириной 2,5 метра, идущий в направлении восток, северо-восток. Хотя там и был легкий ток воздуха, но ход был невелик и казался неперспективным. Мы предпочли заняться южной частью основного хода, которую позднее назвали в честь Ролланда (Rockin'n Rolland).

До сих пор мы старались не думать о том, где находимся. Но, осматривая в поисках боковых ответвлений северный склон воронки, я увидел обертки от леденцов, зубную щетку и другой мелкий мусор. Это были напоминания о внешнем мире. Знаки ряби на песке заставили меня вспомнить и о том, что приближается сезон дождей. Скоро потоки подземной реки образуют там, где мы стоим, водоворот. Водоворот, который подобно черной дыре будет уносить с собой все, что попадет в него. Я представил этот водяной вихрь стометрового диаметра - и почувствовал свою ничтожность.

Пока Барбара отдыхала, я тщательно осмотрел южную стену. Ничто не внушало оптимизм. Смирившись, мы уже было собрались выходить, когда я разглядел щель, метрах в десяти над сифоном. Было похоже, что к ней можно добраться по ребру, начинающемуся в двух метрах от дна хода. Я решил подняться на крючьях вверх. Закрутил два болта, пропустил через жумар 9-миллиметровую веревку. Веревка была грязная, жумар не шел. Два часа я корячился на этой стенке. Мы отчаялись найти обход и около восьми вечера пошли на выход, делать топосъемку Адамс Авеню. Мне было не понятно, почему этот огромный ход находится намного южнее основного водостока. Перед возвращением к началу завала, я решил, напоследок, изучить его (как я тогда думал) юго-западную часть. Через 120 метров, поднявшись на 30 метров выше уровня основного ходя, я уткнулся в глинистый завал. Похоже, что здесь ничего больше нельзя было найти. Мы пошли с топосъемкой к Рио-Иглесии и дальше вверх по реке Святого Августина.

Мы выходили с максимальной скоростью, на которую только были способны в 3 часа ночи. На подъеме в зал Упорства я, посмотрев вверх, куда нам еще предстояло подняться, спросил Барбару: Ну что, чувствуешь себя мазохисткой?" По ее невыразительному ответному взгляду я понял, что она уже идет "на автопилоте". Тем не менее мы стали фотографировать зал и делать его топосъемку по периметру. За этим занятием мы провели два унылых часа. В отличие от хорошо промытого каньона реки, дальние части зала напоминали Адамс Авеню, камни в них были покрыты толстым слоем сухих отложений. Оказалось, что в южной части зала по верху мощного завала шел крутой спуск к началу хода 8-метровой ширины и 10-метровой высоты. У нас уже не было сил его осмотреть. Мы проработали к тому времени 22 часа и были способны только на то, чтобы, пошатываясь, идти в сторону дома. Я за последние 7 часов изорвал по швам свой гидрокостюм и поэтому сильно замерз на проплыве. В 5:45 утра мы были в лагере".

У Девятого сифона закончились первопрохождения 94-го года. Так глубоко в систему Уаутла еще никто не проникал. На выемку всего снаряжения (подводного, лагерного и навески) должно было уйти около двух недель. Сезон дождей мог начаться уже на третьей неделе мая, поэтому по договоренности с Ноэлем Слоуном штурмовая группа должна была вернуться в Лагерь-5 не позднее 7 мая. Почти весь день 5 мая Барбара и Билл проспали. Вечером решили, что возвращаться в Лагерь-1 следует утром 6 числа. От исследований хода в зале Упорства отказались: он начинался гораздо выше Девятого сифона.

Билл Стоун продолжает: "В пятницу 6-ого мая после шести дней, проведенных здесь, мы начали сборы Лагеря-6. Начали с поедания остатков овсянки быстрого приготовления. Большую часть бутылок с кашами паковала перед спуском Барабара. Тогда она думала, что в Лагере-6 будет жить Ноэль, и положила много с его любимой кленовой приправой. Сама же она кленовую приправу не жаловала, поэтому на завтрак я вынужден был добровольно поедать ее. На последнем нашем завтраке я, доедая четвертую унцию, согласился с Барбарой: приправа была по вкусу похожа на клей. И только тогда я вспомнил, что здесь должен был быть Ноэль. "И Ян", - добавила Барбара. Я молча кивнул. Оба она должны были быть здесь.

Мы оделись для погружений. Около полутора часов ушло на проверку и подгонку снаряжения. Все шло хорошо до тех пор, пока мы не стали нырять. Обычно на этой стадии надо войти на дисплее в системное меню бортового компьютера и отдать команду начать погружение. Автоматический переход аппарата в режим погружения (без ввода команды) происходит на полутораметровой глубине всегда, но из соображений безопасности мы обычно отдаем команду о начале погружения "в ручную", чтобы еще до ухода под воду удостовериться, что вся система работает нормально. Оказалось, что шнур основного дисплея на моем аппарате из-за неаккуратной транспортировки по пещере немного открутился, несколько капель воды просочились в дисплей, и сейчас он вышел из строя. Сначала я занервничал, но потом "расслабился" и повеселел. Компьютер аппарата МК4 состоит из трех отдельных блоков, каждый из которых может автоматически переводить всю систему в режим погружения. Я снял головной дисплей с аппарата. Оказалось, что оставшаяся электроника работает исправно. Мы занырнули, и на глубине полутора метров произошло автоматическое переключение системы в режим погружения.

Во время заключительного плавания через Первый сифон я наблюдал какие-то сюрреалистические картины. Дождей на верху, судя по всему, не было, видимость, достигая 15 метров, была хорошей, как никогда. Плывя вслед за Барбарой, я видел весь коридор в конце Первого сифона. Это был каньон 6-метровой ширины и 10-метровой высоты с песчаным дном. Было абсолютно тихо. Аппараты работали безупречно, без единого пузырька. Мы как бы парили в пространстве. Через 60 минут плавание закончилось в Лагере-5. С нами были две отснятых фотопленки и топосъемка (3,3 километра) первозданных ходов за сифоном Святого Августина. Они были запакованы вместе с записными книжками в двухлитровую флягу. Позднее, вспоминая плавание, я изумлялся: в этой пластиковой банке уместились четыре месяца наших трудов, результаты всех наших усилий, Но у нас все получилось. У нас ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ!?

С возвращением в Лагерь-5 экспедиция не закончилась. Последующие 7 дней всем пришлось работать по 10 часов в день на выемке. Штурмовую группу в Лагере-3 встретили Ноэль Слоун и Дон Броуз. Билл Стоун продолжает: "Только в 20:30 мы добрались до Лагеря-3. По договоренности, здесь никого не должно было быть, но я увидел свет. Навстречу нам поспешил Ноэль.

Я протянул ему руку, но он крепко обнял меня и воскликнул, как он рад нас видеть. Потом он обнял Барбару. Все улыбались. "Приветствую Вас в глубочайшей системе Западного полушария", - сказал я, и после этого мы им все рассказали. Оказывается, последнюю неделю Ноэль и Дон, поджидая нас, вынимали наверх снаряжение.

Встреча была эмоциональной. С этого момента мы с Барбарой уже не чувствовали себя оторванными от всего мира. Раньше нам казалось, что Лагерь-3 расположен очень глубоко. Когда здесь жили фотографы из National Geographik, все переживали, смогут ли они выйти наверх с такой глубины. Но после Девятого сифона мы чувствовали себя здесь как дома".

Вчетвером Барбара, Билл, Ноэль и Дон продолжили выемку. 12-ого мая к ним присоединился Джим Браун и Бев Шейд (Bev Shade). Лагеря стали перемещаться вверх: сначала на 620 метров (Лагерь 2В), затем на 430 метров (Лагерь 1В), на дно 110-метрового колодца. Возникли осложнения. Из-за постоянной работы в мокрых и грязных перчатках у обоих, Билла Стоуна и Ноэля Слоуна, на нескольких пальцах сразу появились панариции. Боли были такими сильными, что невозможно было заснуть. Нагрузка на остальных участников, соответственно, возросла. Все решили отдохнуть несколько дней на поверхности. Билл Стоун продолжает: "Когда после 18-ти дней жизни под землей мы выходили из пещеры, сверху доносились отдаленные раскаты грома. Еще за сотни метров до выхода я почувствовал запах растительности и услышал шум дождя. В базовом лагере наверху моим первым желанием было не полакомиться чем-нибудь вкусненьким на кухне (о чем мы, вследствие однообразия нашей диетической пищи, постоянно говорили последнее время), а - хорошенько вымыть руки с мылом".

Группа выемки вместе с присоединившимся к ним Сержио Замбрано (Sergio Zambrano) и Анжелом Сото (Angel Soto) поселилась в базовом лагере. За следующую неделю было сделано еще три выхода в пещеру. 17 мая после 15 часов работы 23 мешка переместились наверх 110-метрового колодца и дальше до глубины 280 метров. 19 мая за 21 час все снаряжение было поднято на дно входного колодца. В воскресенье, 21 мая, на входном колодце по его диагонали был натянут троллей, по которому на блоках подняли весь груз, Чтобы перенести вещи в деревню, которая находилась приблизительно в километре от входа и 120 метрами ниже его, подрядили нескольких местных жителей.

22 мая в Уаутле была дана пресс-конференция. Участники экспедиции из Соединенных Штатов вернулись домой 25-ого числа.

После обработки топосьемки знания о географии пещеры изменились разительно. Новые хода указывали на существование большой реки, текущей на юг и запад от системы Уаутла к источнику Пьена Колорадо. Длина системы Уаутла выросла на 3,3 километра до 56-ти километров.

При вычислении окончательной глубины пещеры был получен неожиданный результат. Уже по первоначальным прикидкам было видно, что система Уаутла стала глубочайшей пещерой в Западном полушарии, обойдя систему Шиве (Cheve). Но мы недооценили величину перепада в зале Упорства. Оказалось, что глубина Уаутлы достигла 1475 метров, и она стала на август 1994 года пятой в списке глубочайших пещер мира. Современное дно Уаутлы - это огромный подводный первозданный тоннель, Девятый сифон. Эта точка, быть может, самая труднодоступная изо всех, которые на сегодня удалось достичь под землей.

Когда речь идет о превосходной степени, надо определить, что значит "труднодоступная" в контексте глубинных исследований. Критерием может быть расстояние от дна до ближайшего входа. При таком определении система Шиве, донный сифон которой находится на глубине 1386 метров и удален от ближайшего входа на 9 километров, обойдет Уаутлу, до донного сифона которой от входа Святого Августина - около 6 километров. Однако, когда речь идет о достижении какого-то рубежа, надо учитывать какие физические и психологические нагрузки придется перенести для его достижения и какую при этом технику придется использовать. С учетом 655-метового сифона на глубина 1353 метра и очень сложной навески, на которую в 1994 году ушло около трех километров веревок, путешествие к Девятому сифону Уаутлы по трудности выделяется в отдельную категорию.

Например, спуститься к самым удаленным местам в пропасти Жан Бернар или в пещере им.В.Пантюхина можно за трехнедельную экспедицию. В этом году, наверное, многие побывают у донных сифонов на глубине 1602 метра в пропасти Жан-Бернаре и на глубине 1382 метра в системе Шиве. Но вряд ли кто-нибудь в ближайшее десятилетие увидит Девятый сифон в Уаутле.

Другой мерой трудозатрат, необходимых для достижения Девятого сифона, является количество "подземных" дней. В 1994 году после навески пещеры и оборудования подземных лагерей только для обеспечения погружений было проведено четыре выхода продолжительностью шестнадцать, шесть, четыре и восемнадцать дней.

Для всех нас это была незабываемая одиссея. Для многих - итог десяти лет работы. Как всегда в жизни окончание было ни радостным, ни печальным. Справиться с решением одной из наиболее сложных задач в истории спелеологии - пройти сифон Святого Августина - было нелегко. Пещера не стала самой глубокой в мире, но в этой экспедиции человек проник в недоступные прежде самые отдаленные глубины на юге плато Уаутла. Были открыты самые крупные в этом районе подземные залы и пройдены новые галереи, суммарной длиной около трех километров.

За успех нам пришлось заплатить высокую цену. Два участника нашей собранной в 1992 году группы: Рольф Адамс (Rolf Adams) из Австралии и Ян Роланд из Шотландии, молодые, энергичные, полные сил мужчины, - погибли в несчастных случаях так или иначе связанных с экспедицией. Первопрохождения, как и пять сотен лет назад, связаны с опасностями. Все мы пошли на риск ради того, чтобы побывать там, где еще не ступала нога человека. Это в наше время привилегия немногих. Открытые нами подземные пространства мы назвали именами ушедших от нас друзей. Колокол Роланда и два огромных хода в глубинах плато Уаутла: Адамс Авеню и Рокин Ролланд, - будут указывать путь будущим исследователям.

Об участниках экспедиции.

Ядро экспедиции составила группа из 11 аттестованных спелеологов-подводников из Соединенных Штатов, Мексики и Великобритании. Надо отметить, что непосредственно на ныряния ушло ничтожно малое количество времени по сравнению со временем, которое пришлось затратить на транспортировку снаряжения и жизнеобеспечения. В той или иной степени помощь экспедиции в транспортировке оказали 30 спелеологов, работавших в это же время на плато Уаутла. Только четверо из всех участников экспедиции пробыли в ней с первого до последнего дня.

Экспедицией руководил Билл Стоун. Подготовкой руководили в Соединенных Штатах - Билл Стоун и Барбара эм Энди, В Мексике - Сержио Замбрано, В Шотландии - Ян Ролланд. Материальную и техническую поддержку экспедиции оказали 52 коммерческие и общественные организации.