Л. Гомарева Красная. Путь длиной в 9 сифонов

… Судорожно сжимая в руке тонкую линию ходовика, пытаюсь нащупать обратную дорогу. Многотонная глыба, практически полностью перекрывшая проход, словно в насмешку оставила подводникам узкие щели по бокам. Когда мы шли сюда, неровные края узости еще можно было различить в зеленоватом мареве, теперь же остается только ориентироваться на ощупь. Если бы я не знала, что Гена уже бывал здесь, я бы однозначно сочла сифон непроходимым. Распластавшись в каменной щели, начинаю на выдохе проталкиваться вниз. Клапан поддува скребет по камням, голову приходится повернуть вбок, чтобы не вырвало изо рта легочник. Случись в этот момент что-нибудь с регулятором – я даже не сумею до него дотянуться. И нельзя остановиться, нельзя повернуть назад. Даже нельзя рассчитывать на помощь сильного и опытного напарника – просто потому, что в этом каменном мешке нет места для второго человека. Выдох – несколько сантиметров вниз – остановка – осторожный вдох – выдох – еще на несколько сантиметров ближе к выходу… Наконец хватка каменных тисков ослабевает. Ход размером полметра на метр кажется невероятно просторным. Проверяю закрепленное по бокам оборудование и, поудобнее перехватив ходовик, пробираюсь сквозь коричневую мглу. Впереди еще пять сифонов, длинные переходы, спуски, подъемы, узости…

… А в голове крутится неотвязное: «Еще раз?! Да никогда!!!»

Первые письменные упоминания о пещере Кизил-Коба (Красной пещере) относятся к началу 19 века. На самом же деле известна людям она была гораздо раньше – еще в шестом-пятом веках до нашей эры древний человек использовал привходовую часть пещеры для проведения культовых обрядов. В начале нашей эры залы пещеры служили окрестным жителям хранилищем для зерна и амфор с вином, укрытием от непогоды. Позднее, в 18-19 веках в Кизил-Кобе добывали красную глину, которая использовалась для изготовления курительных трубок высочайшего качества, велась разработка грандиозных туфовых отложений неподалеку от входа в пещеру. На потолке верхних сухих этажей до сих пор можно различить оставленные первопроходцами надписи, сделанные свечной копотью и относящиеся к концу 19 – началу 20 века.

Вход в Красную (своим названием пещера обязана необычного цвета известнякам, в которых она заложена) находится на западном склоне Долгоруковской Яйлы, неподалеку от села Перевальное. Горное плато пронизано сетью карстовых каналов, собирающих дождевую и талую воду со всего массива. Значительная их часть разгружается затем в реку Краснопещерную.

Систематический характер исследования пещеры приобрели только с появлением в 50х годах в СССР первых спелеосекций. Составлялись подробные топосъемки, проводились опыты с окрашиванием воды, позволившие понять гидрогеологическое строение массива. В 1957 году спелеологу и карстоведу В.Н. Дублянскому удалось на задержке пронырнуть первый сифон Красной пещеры (в одних плавках, с ненадежным фонариком, в воде температурой +11 градусов), за которым обнаружились грандиозные подземные галереи. С тех пор протяженность пещеры уверенно увеличивалась. Было пройдено еще 5 сифонов – часть из них удалось обойти по верхним этажам, часть открывалась в засушливый период, при низкой воде.

К сожалению, не обходилось без жертв. В первом сифоне пещеры, который обычно проходится на задержке, в разное время погибли два человека. Несколько команд оказались застигнуты в пещере паводком, и были вынуждены сутками пережидать высокую воду, сидя под землей.

В начале 70х годов спелеологами из Севастополя был обнаружен проход из пятого обвального зала, ведущих сквозь крупноглыбовый завал к Шестому сифону. В этом же году сифон был пройден (в качестве дыхательных аппаратов использовали изолирующие противогазы). За сифоном (14 метров, глубина -2 метра) русло реки довольно скоро перегораживал все тот же крупноглыбовый завал. К сожалению, кроме самих первопроходцев, сифон никто не видел, и из-за неудачно отрисованной топосъемки проход к нему оказался потерян почти на 30 лет. Лишь в 2001 году благодаря усилиям Алексея Шелепина и Геннадия Самохина Шестой сифон был обнаружен повторно. В этом же году Гена вернулся к нему с аквалангом, однако продолжения пещеры за сифоном найдено не было. Осенью 2007 году была предпринята еще одна попытка - за сифон ушли Геннадий Самохин и Любовь Гомарева. Завал за 6 лет никуда не делся. Была сделана подробная топосьемка, и в эту же экспедицию команда под руководством Алексея Шелепина сумела обойти сифон верхними этажами и вывалиться на реку двадцатью метрами дальше.

Одновременно проводились исследования других пещер на Долгоруковском плато, составляющих с Красной единую гидросистему. Так, во второй половине 90х годов командой под руководством Жени Снеткова были соединены пещеры Красная и Голубиная. До сих пор продолжаются работы в пещерах Мар-Хосар и Провал.

С начала 2000 годов практически все исследования гидросистемы Красной проходят в рамках общественного проекта «Кизил-Коба» под эгидой Украинской спелеологической ассоциации (УСА) и Русского географического общества (РГО).

На сегодняшний день протяженность известных ходов Красной приближается к 25 км. Благодаря удобному расположению (всего в часе езды от Симферополя) пещера очень популярна у туристов. В ближней части пещеры оборудован экскурсионный маршрут протяженностью почти 1 км.

По мере совершенствования подводного снаряжения, интерес спелеологов вновь обратился к привходовой части Красной, а точнее – к многочисленным сифонам, составляющим первый этаж пещеры и образованным вытекающей из-под горного массива Краснопещерной рекой.

Результатом работы нескольких экспедиций стало обнаружение симферопольскими спелеоподводникам Геннадием Самохиным и Виктором Гриценко новой ветки пещеры, названной «Университетской». Ныряя в систему сифонов вниз по течению Краснопещерной реки, подводники с удивлением обнаружили, что после третьего сифона характер пещеры резко изменился: исчезла красивая натечка и окатанные камешки, на дне хода и стенках появился толстый слой вторичных отложений. Присмотревшись, спелеологи поняли, что теперь они движутся вверх по течению реки! Значит, это уже не Краснопещерная река, а какой-то новый приток! Третий сифон оказался точкой перегиба и местом слияния двух водных потоков. На галерею протяженностью порядка 800 метров приходится 8 сифонов суммарной длиной почти 150 метров и глубиной от 0,8 до 6 метров. Сухая часть представляет собой галерею высотой 2-4 метра и шириной от 30 см до 2 метров, пересеченную завалами и узостями, с огромным количеством глины на полу и стенах. Исследователи остановились перед 9 сифоном – закончился ходовик, воздух и силы.

Я не собиралась в этом году ехать в Красную. Еще в августе мы с напарником договорились провести ноябрьские праздники в Сортавале – понырять в свое удовольствие в штольнях Мраморного карьера, попарится в баньке, попить водки, приобщиться к красотам Карельского края, наконец. Короче, хотелось отдохнуть от говен и предаться в меру цивилизованному отдыху. Но за месяц до отъезда позвонил Леша, и ехидно сообщил, что украинские спелеоподводники во главе с Геной Самохиным планируют в эту экспедицию продолжить исследования в недавно открытой Университетской галерее. И приглашают к ним присоединиться…

Признаться, меня несколько напрягла вскользь брошенная фраза о том, что крайний выход Гены к 9 сифону занял больше 12 часов – не давала покоя мысль, что если уж _Гена_ шел туда 12 часов, то я там вообще жить останусь. В личной беседе я поинтересовалась у первопроходцев, сложные ли сифоны в новой ветке, есть ли под водой узости. «Нет, узостей нет», - сказал Гена, - «Правда, в одном месте там надо немножко подразгрести гальку, а то там ход замывает, но в целом – ничего сложного…». «А что брать из личного/общественного снаряжения? Ну, кроме регуляторов-компенсаторов?..» «Компенсатор там не нужен, в нем не пролезешь. Возьми ходовика четверки метров 100…»

Тихо охренев от перспективы нырять в несложные широкие сифоны, в которых не помещается подводник в компенсаторе и периодически приходится откапывать ходовик из-под гальки, я окончательно поняла, что нужно ехать.

Леша с несколькими бойцами планировал искать продолжение в дальней части пещеры, стоя лагерем в Пятом обвальном зале. Я же предвкушала неспешные прогулки с фотоаппаратом по плато, сухой шелест листвы под ногами, виды осеннего Крыма, Массандровские вина и задушевные беседы с замечательными людьми, концентрация которых возле Красной в эти дни превышала все мыслимые пределы.

За два дня до отъезда мне на хвост неожиданно даже для него самого упал Валера Полонский. Воспользовавшись ситуацией, я тут же спихнула ему один из мешков со снаряжением. После промозглой, серой Москвы Крым встретил нас ослепительным солнцем, ярким золотом листьев и нереально, по-летнему теплой погодой. В горах царила великая сушь, уровень воды в пещере был сантиметров на пятнадцать ниже среднегодового.

На подъеме нам встретилась группа симферопольских спелеологов, спешивших в город по делам и за портвейном. На нас обрушился ворох новостей: за первую неделю экспедиции в Шестом обвальном зале сделали восхождение, выйдя в редкой красоты зал с богатым натечным убранством, пробились через завал в продолжение хода по реке. У подводников тоже были новости: спелеологи из Киева под предводительством Дениса Курты нашли новую ветку в третьем сифоне Университетского притока, в которую уходит вся вода, пронырнули ее и всплыли в небольшой галерее, идущей параллельно Университетскому притоку. Заодно забросили пару сменных баллонов к 5му сифону.

Расположившись на туфовой площадке, мы поболтали с уходящими в Университетский приток киевлянами и, решив в первый день не напрягаться, устроили себе прогулку по Краснопещерной реке, до места под названием «Водопад розовых струй». Падающая сверху на крупноглыбовый завал вода за многие тысячи лет покрыла камни толстой натечной коркой, переливающейся в свете фонарей всеми оттенками розового и персикового цвета. Здесь заканчивается один из «экстремальных» маршрутов для туристов - среди услуг, предлагаемых предприятием «Кизил-Коба», есть и такая.

В лагере нас встретил вернувшийся из Симфа Гена с коньяком и с ходу огорошил меня новостью: завтра идем в Университетский приток. Нужно сделать топосъемку участка между 7 и 9 сифонами и попытаться пройти дальше. Оценив грандиозность планов, робко интересуюсь: а уверен ли он, что мы вот так запросто с первой попытки туда дойдем? «Не уверен» - обнадежил меня Гена…

… «По-моему, здесь будет проще все-таки снять баллоны!» - кое-как дотянувшись до пряжки, я выползаю из системы, и тут же подхватываю аппарат, чтобы он не упал в щель. Стены, пол, перчатки, легочники, клапана гидрокостюма – все забито вязкой пещерной глиной. Мы под землей уже почти пять часов, позади шесть сифонов, впереди – самый долгий «сухой» переход – почти 250 метров неширокой галереи, перемежающейся завалами и узостями. Общий вес надетого на каждом из нас снаряжения, несмотря на крайний минимализм конструкции, приближается к 30 килограммам. Везде, где только позволяет пещера, стараемся идти, не снимая баллонов – на одевание и упаковку тратиться слишком много сил и времени.

Миновав очередной перелаз, поворачиваюсь, чтобы принять у Гены баллоны. Одно неосторожное движение – и я понимаю, что у нас появились серьезные проблемы. Острое каменное перо, почти незаметное на заглиненном склоне, с легкостью пропарывает прочнейшую кордуру защитного комбинезона, гидрокостюм, вырывает клок изотермика… Ситуация, как в песне у Высоцкого: «…назад пятьсот, вперед пятьсот…». С собой нет не то что ремнабора – элементарного пластыря, который можно было бы использовать для экстренного ремонта. Если бы от выхода нас отделял один сифон - можно было бы попробовать его быстренько проскочить. Но шесть…

Еще обиднее бросать начатое на полпути: если сейчас повернуть обратно, то окажется напрасной проделанная Денисом работа по заброске для нас сменных баллонов, зря будут израсходованы шесть танков воздуха…

Решение приходит неожиданно: раз мы не можем заклеить дырку, так почему бы нам ее не попробовать загидровать? Первый жгут, наспех сделанный из УСРки («универсальной спелео резинки» - нарезанных из автомобильной камеры колец) слетает, стоит мне согнуть ногу. На помощь приходит Гена: почти пятнадцать минут он мастерит сложную конструкцию из резинок, камешков и загидровок. Как ни странно, но скрутка держится. Немного поколебавшись, прихожу к выводу, что мне, по большому счету, безразлично, затеку я в шестом или в седьмом сифоне. Продолжаю путь вместе с Геной…

Короткий переход между седьмым и восьмым сифонами уместился в два пикета. Дальше пещера вновь резко меняет и направление, и характер. Появляются подводные объемы. Перед восьмым сифоном Гена просит меня (я иду первой, чтобы по чистой воде запоминать дорогу – выходить придется в нуле) постараться не мутить. Весь тонкий юмор я оценила, когда метров через двадцать уперлась в узкий, забитый глиной перегиб, под углом в 90 градусов уходящий вверх. Впрочем, эта узость уступает щели в 6м сифоне и размерами, и протяженностью, поэтому, придерживая первые ступени и отлепляя от глины шланги, аккуратненько прошкрябываюсь и всплываю в сифонном озере. Вокруг простирается водная гладь. Скоро появляется Гена. Вместе мы догоняем топосъемку до начала 9го сифона, и Гена протягивает мне катушку: «Иди». Адекватно понимая, что узость, которую Самохин, скорее всего, не заметит, я сочту непроходимой, говорю ему, чтобы шел сам. Гена просит дать ему минут семь, после чего идти за ним.

Проходит семь минут, подрагивания ходовика не прекращаются. Спустя еще немного из-под стены появляется свет. Как оказалось, халява кончилась. Неширокий горизонтальный сифонный ход обрывается круто уходящим вниз колодцем. Гена спустился до -15 метров, но перегиба не обнаружил. Наше снаряжение и запасы воздуха не были рассчитаны на такую глубину. Похоже, достигнут предел для работы с поверхности в режиме одного дня. Для дальнейшего исследования Университетского притока придется ставить ПБЛ и делать заброски. Перекусив, начинаем долгий путь на поверхность.

…Лежа на глиняной осыпи, наслаждаюсь недолгими минутами отдыха. Из сифона появляется несколько взъерошенный Гена. «Все нормально?» «Да. Только я фонарик, похоже, где-то в сифоне потерял, пойду поищу». И, помолчав немного: «Правда, я там ходовик обрезал – вентилями запутался. Надо бы его совсем вынуть, а то еще ломанется кто…»….

…Экскурсионные дорожки оборудованной части кажутся чем-то нереальным и бесконечно далеким. На поверхности уже глубокая ночь, лагерь давно спит. Наш выход к девятому сифону продолжался почти 15 часов. Хочется добраться до палатки – и спать, спать… Обнаружив в котелке заботливо оставленную для нас кашу, заставляем себя поесть. Гене через несколько часов нужно быть в Симферополе – у него лекции в институте. Очень хочется водки…

Забившись в щель и обложившись вспышками, фотографирую уходящих в недавно открытую Денисом Куртой левую ветку Университетского притока Володю Наседкина (Даму) (Киев) и Влада Панина (Симф). После вчерашнего ударного выхода сил хватило только на то, чтобы протащить мешок с фотоаппаратурой по оборудованной части да неуклюже сползти с уступа к первому сифону. На небольшой площадке перед сифоном не развернуться - постоянно приходится маневрировать между наваленными в беспорядке баллонами, регуляторами, ластами…

Невольно наблюдаю за процессом сборов: по тому, как одеваются и собирают снаряжение подводники, сразу становится понятно, как давно они ныряют. Вот собирается Дама: все движения предельно четкие и лаконичные, каждый элемент снаряжения уверенно занимает свое привычное место. Кажется, что Володя никуда не торопится, однако уже через несколько минут он полностью готов к погружению. Влад, напротив, суетлив, все время боится что-то забыть, хватается то за одно, то за другое, пытаясь делать одновременно несколько дел.

Дама уходит в сифон одним длинным, изящным движением, без единого плеска. Влад долго молотит ластами, пытаясь затолкать себя под воду…

Глядя на расходящиеся по воде круги, с грустью понимаю, что до уровня Володи мне еще ой как далеко…

На следующий день мы вместе с Володей Наседкиным отправляемся в левую ветку третьего сифона, чтобы сделать топосъемку найденной ранее галереи и посмотреть, чем же она заканчивается. Левая и правая ветки одного сифона сильно разняться, заставляя вспомнить легенды о живой и мертвой воде. Левая ветка – живая, острая, чистая, на полу – мелкая окатанная галька. Правая, ведущая в Университетский приток – относительно широкая, со стоячей водой и огромным количеством глины. В Левую ветку уходит почти вся вода из Краснопещерной реки, дробясь на множество родников, которые потом появляются на плато. Кое-где в сифоне встречаются обрывки целлофана, деревяшки и прочий мусор, занесенный сюда водой. Метров через 30 попадаем в старую галерейку высотой порядка 2-2,5 метров (1,5-1 метр от зеркала воды) и шириной 1-2 метра. На стенках видны остатки старой натечки, повторно размытой современной водой. Ползает большая тусовка мокриц – белых до прозрачности, никогда не видевших дневного света. Сняв аппараты, начинаем делать топосьемку. Ход длиной около 30 метров заканчивается очередным сифоном. Видимости нет – сюда стекло все, что мы намутили по дороге. На воде плавает тонкая пленочка – не то кальцит, не то какая-то органика. Володя возвращается за аппаратом. К этому времени у нас обоих начинается одышка – сначала почти незаметная, но скоро нам уже приходится останавливаться для отдыха через каждые 10 метров. Похоже, в галерейке повышена концентрация СО2 - гниет приносимая сверху органика, да и мы надышали, пока ползали…

Тем не менее, Володя ныряет в последний сифон, пытается на ощупь найти продолжение. Размотав метров 10 ходовика, он утыкается в глинистую осыпь, смыкающуюся с потолком. С первого раза пройти сифон не получилось. Ладно, вернемся сюда позже… Как оказалось, пока мы были за сифонами, из ПБЛа вышла группа Леши Шелепина. Вечер завершился купанием в Краснопещерной реке и грандиозной дегустацией продукции местных производителей в домике у краснопещерников.

В эту экспедицию планировалось решить еще одну задачу: попытаться пройти сифон в одной из веток пещеры Голубиная. Роль первопроходимца взял на себя начинающий спелеоподводник Влад Панин из Симферополя. Все погружение планировалось сделать в режиме одного дня, без установки лагеря. Поэтому с Владом отправилась группа заброски в составе 5 (?) человек. Где-то на середине пути на речной отмели они наткнулись на лагерь отважных Питерских спелеологов, в течение вот уж трех спелеосуток (1 спелеосутки = 36 часов) самоотверженно штурмующих мрачные бездны. Подивившись их силе духа, попив халявного чаю и пожелав успехов в столь нелегком деле, табун с мешками пронесся мимо. И снова удача: широкий и светлый тридцатиметровый сифон привел в сухую часть, прибавив к общей протяженности системы Красной пещеры еще несколько сот метров.

Я же решила потратить свой последний день перед отъездом на прогулку с баллонами к Алешиной воде: очень хотелось посмотреть второй, а если хорошо пойдет – то и третий сифоны. В последний момент компанию мне составили Леша и вернувшийся с прогулки по плато Валера. В благодарность за что им тут же было торжественно вручено по мешку со снарягой. К сожалению, халявы не получилось: прогулявшись налегке до второго сифона, я поняла, что этот же путь с оборудованием займет не меньше 2-3 часов, а ребята сегодня хотели еще поработать в верхних этажах за Первым обвальным залом.

Под вечер погода неожиданно испортилась: подул резкий северный ветер, заставив натянуть на себя всю имеющуюся одежду и покрепче закрепить палатку. Убедившись, что существовать в таких условиях достаточно грустно, я схватила фототрансик и ломанулась в пещеру вслед за Лешей с Валерой.

Бойцы немного поработали, пробились в небольшую камеру, закончившуюся тупиком.

Я пофоткала, потом еще немного пофоткала, а потом еще немного…. Короче, подтвердилась старая истина: хорошо обученный фотограф способен единовременно задолбать до 15 человек.

В этот вечер был установлен бессмысленный, но красивый рекорд: в двухместную палатку умудрились набиться и даже с комфортом в ней расположиться вокруг накрытого «стола» 9 человек. Как в том анекдоте: «а кто же нам всю дорогу на баяне играл?!»

… Очень не хотелось уезжать. В лагере было пусто без отбывших на день раньше киевлян, Гена с утра тоже отправился в Симферополь.

А мы бродили по туфовой площадке, пили чай, вяло перешучивались, отмывали в вытекающем из наших сифонов ручье снаряжение – и не могли поверить, что уже через несколько часов сухой шелест листьев и журчание говорливого ручейка сменится на привокзальную толчею и шум большого города. Зависть – некрасивое чувство, но как же трудно от нее удержаться, глядя на крымчан, которые ездят в горы как на дачу: сел на троллейбус – и через час-полтора ты уже в пещере…

У человека нет пределов. Любой предел существует только в голове. Нет четкой грани между «могу» и «не могу». Как известно, любое «невозможно» это всего лишь «трудно, да не очень-то и хочется». Спелеология только один из способов понять, на что ты способен на самом деле. Очень просто сказать «я че, больной – тащиться непонятно куда, сгибаясь под десятками килограмм снаряжения, увязая по колено в жидкой глине, на карачках, ползком… Нафиг надо?!» Или «я вообще-то все могу, но просто вот как раз сейчас обстоятельства не очень благоприятствуют, да и жена не пускает…» Это просто поиск своего предела. Предела, которого на самом деле не существует. Каждый раз ждешь, что там, почти на грани, ты поймешь что-то, чего до сих пор не понял. Главное – дойти....

А потом, сидя в унылом офисе, ловишь на себе недоумевающие взгляды коллег, слушаешь укоризненные вздохи родных, для которых ты опять не нашел времени и пытаешься понять, что же ты делаешь не правильно?

Из разговоров со старыми знакомыми узнаешь, что бывший однокурсник уже дослужился до начальника отдела в далеко не последней компании, рассекает на навороченной иномарке. Другой приятель за пару лет, что с ним не виделись, женился, обзавелся потомством, лысиной и солидным брюшком, третий – прикупил квартиру и теперь усиленно работает на ипотеку… А ты в ответ: «а мы та-акую пещеру в прошлом году раскопали…» и наскребаешь по карманам мелочь на пиво…

Общечеловеческие ценности потому и называются «общечеловеческими», что отвертеться от исполнения своего «гражданского долга» мало кому удается. И, наверно, рано или поздно и мне придется сажать дом, растить дерево и строить сына. Наверно, это правильно.

Ну а пока, забивая очередной крюк или цепляя к подвеске баллоны, я все ищу и ищу тот самый неуловимый предел. Только бы не сломаться, только бы дойти… А потом – пройти еще чуть-чуть.