Алексей Коржинский

Киевская, 1976 год

17 июля - 8 августа

17 июля

Сегодня - день отъезда и точка отсчета, одновременно конечная и начальная. Волей-неволей - суета и гонка последних дней, когда надо упаковать множество самых разнообразных вещей, каждую из которых нужно предусмотрительно уложить в определенный ящик, в соответствии со списком. В основном все готово, если что-то и забыли или не сделали, то узнаем об этом упущении уже на месте.

Сегодня начинается жизнь в другом, отличном от обыденной жизни измерении. Все мои многочисленные обязанности исчезли и осталась ближайшая цель - добраться без задержек до Самарканда. Потом появится другая цель и в конце концов останется главная - подняться из пещеры к солнцу. Главное в нашем деле - вылезти оттуда, куда забрался - сознательно забрался или неосознанно, не имеет значения. Залезть куда-нибудь всегда намного проще, было бы желание, а вот выбраться обратно - одного голого желания не хватает, его нужно чем-то защищать, чтобы оно не пропало.

Ну, а пока вновь поезд "Томск-Андижан", но теперь еду не в общем вагоне, как три года назад, а в плацкартном, и нас не пятеро, а одиннадцать. Мечты всех путешественников не уходят дальше базаров Ташкента, Самарканда, Ургута, и я, конечно, тоже охотно поддерживаю разговор о чудесах азиатских базаров. Поезд неспешно пробирается между лесами, полями, станциями и полустанками. Мысли у всех, конечно, не только о базарах, но вслух предпочитают говорить о вещах простых. Только Мишаня выбивается из общего ряда. Видимо, что-то там у него в темноте подсознания ворочается и неожиданно выскакивает в виде вопроса: "Чем-то закончится экспедиция - рекордом или трупиком?" Мишанин вопрос остается, как говорят, без комментариев.

18,19 июля

Поезд по-прежнему без устали везет нас со всеми ящиками, транспортниками, рюкзаками и еще какими-то мешочками и сетками. С утра он завез нас в жаркие места и народ начал дуреть. Шура Карпухин подбил нескольких человек залезть на крышу вагона. Теперь большую часть времени они проводят на крыше. Остальные занимаются личными вещами, шьют, подклеивают гидрокостюмы, реставрируют налобники. Я свой гидрокостюм закончил ремонтировать в первый же день, а потом взялся играть с Пашей Бозриковым в шахматы и ни разу у него не выиграл

Благодаря Паше у нас самые дружеские отношения с проводницами из студенческого отряда «Голубая стрела». Девочки узнали в Паше своего преподавателя физики и хотя курс физики у них уже закончился, почтительное отношение к Паше у них сохранилось, и в некотором роде распространилось на нас. Потому-то Шура и лазит безнаказанно на крышу, правда, он еще взял на себя заботы с титаном. На остановках добывает и тащит в вагон, как старательный муравей в муравейник, очередную охапку щепок, а когда повезет, прихватывает и палку.

Поезд катится, жизнь идет, а мы сидим и ждем Ташкент. Становится все жарче и жарче. С тоской представляю, как придется тащить рюкзак, хотя и знаю, что все закончится благополучно - никто не умрет. По мере удаления от Томска людей в нашей группе становится больше - подсаживаются, для всех это двойная радость - во-первых, приятно встретиться с товарищем, а во-вторых, радость увеличивается, когда видишь в его сильных руках большие сетки с домашними запасами. Едим много и с удовольствием. Наконец, приехали в Ташкент. Едва закончили выгрузку своего багажа, как поезд ушел. Багаж со стороны выглядел как курган средних размеров. Вокруг пестрая толпа - сомбреро, шапочки, майки, рубахи, шорты, джинсы. Но вот вещи пристроены, мы нашли базар, а вечером оказались на площади с фонтанами и, прогуливаясь меж фонтанов, любовались на каскады прохладной воды как заправские туристы.

Ночью удалось сесть в переполненный поезд, идущий в Самарканд. Вагон брали штурмом, как в фильмах о гражданской войне. Поезд еще только подходил к перрону, а наши ребята, не хуже теперешних спецназовцев, уже лезли в окна, занимая купе в вагоне.

20 июля

Утро началось с выгрузки вещей из поезда. Опять гора вещей, ящиков и мешков, но только теперь уже на перроне Самаркандского вокзала. Время раннее - 7 утра. Далее события развивались следующим образом: Слава Чуйков и я как «сопровождающие лица» двинулись на явочную квартиру, а остальные, повинуясь зову здоровых инстинктов - на базар, стараясь с максимальной для себя пользой провести свободное время. На явочной квартире мы обнаружили спящих киевлян - двух Александров, Климчука и Стотланда. После церемониала подъема, рукопожатий, сборов, разговоров, угощения чаем, началось кружение по городу. Совет по туризму, КСС, чайхана, потом - обком комсомола, поскольку мы проходили как первый этап Всесоюзной экспедиции в пещеру КиЛСИ. В обкоме нам помогли с транспортом, и вот мы с грузовой машиной и автобусом появились на вокзале. Народу за наше отсутствие прибавилось втрое - это приехали остальные киевляне во главе с Рогожниковым и Крапивниковой. Валерий Янович как мой старый знакомый подарил мне книгу "Маленький принц" украинском языке.

Погрузив вещи, двинулись в Ургут, а оттуда на нижнюю базу геологов, где и заночевали. Спать легли кто - где. Я нашел место под кустом.

21 июля

C утра пошли всей командой на верхнюю базу, это выше нижней базы на полтора километра. Рюкзаки и прочий груз уже ждали, и вот первая группа (томичи) двинулась наверх. Вскоре гора разделила нас. На перевале произошло еще одно почкование. Решив, что приятнее отдыхать около пастухов мы (Бозриков, Карпухин, Шурыгин и я) ушли вперед и, как оказалось, не зря. Через три часа мы ушли обратно на верхнюю базу, чтобы с утра по холодку сделать очередную ходку. Вечер выдался очень хорошим. Во-первых, трактор завез груз до конца дороги, во-вторых, мы выпросили в столовой геологов ужин, в-третьих, поднявшись к вещам, поели еще раз и легли спать.

22 июля

С утра сделали ходку до пастухов, в 10 часов вернулись обратно, переждали самое жаркое время и до вечера сделали еще одну ходку, теперь уже до пещеры, это в два раза дальше. Весь остальной народ с необъяснимым упорством продолжает в самое жаркое время таскать рюкзаки, а в более прохладное отдыхать, но все равно работа идет, и сегодня все спят около пещеры.

Местность около пещеры напоминает аэродром. Ровная площадь размером 600 на 400 метров окружена возвышенностями с превышением до 50 метров. Через всю площадь к воронке с входом в КиЛСИ тянется покрытое щебенкой русло паводковых весенних вод. Посмотреть бы, что здесь делается, когда тает снег. Пастухи говорят, что в этой котловине наметает многометровый слой снега и, наверное, основная масса воды от этого снега уходит в КиЛСИ.

Вход в пещеру - на уровне двух с половиной тысяч метров, воклюзы с большим расходом воды - ниже на полторы тысячи, значит, до уровня подземной реки около 1500 метров. Сейчас глубина пройденной киевлянами части пещеры - 700 метров. На трехстах метрах течет ручей, на четырехстах метрах у него появится притоки. На пятистах метрах киевляне нашли обход завала, а на семистах метрах после 100-метрового колодца видимого продолжения пещеры нет, хотя нет ни озера, ни сифона. А если вода куда-то уходит, как сквозь пальцы, значит там опять завал...

На глубине 600 метров 100-метровый колодец, скорее всего, говорит о том, что пещера не заканчивается, а только продолжает набирать глубину. На плане пройденной части пещеры хорошо видно, что горизонтальных участков мало, самый продолжительный из них - узкий извилистый ход длиной в 150 метров между двумя колодцами глубиной 80 и 20 метров. Все остальное - уступы, где один колодец переходит в другой. Скоро мы все это увидим и почувствуем своими руками, ногами, головами и всем остальным организмом. А пока пешая часть экспедиции заканчивается.

23 июля

Сделали, наконец-то, последнюю ходку, поставили лагерь! Жилые палатки стоят в ряд, напротив них - палатки со снаряжением, продуктами. Палатка для телефонов стоит ближе к входу в пещеру. Пока пользуемся бензином, но скоро перейдем на кизяк. В пещеру два входа: одна воронка открыта, другая завалена снегом и используется как холодильник. За снегом для воды на нужды лагеря дежурные ходят на большой снежник в километре от лагеря. Каждый день приходится приносить несколько больших полиэтиленовых мешков со снегом, снег вываливается в яму, в которую уложен полиэтилен, и солнце, наш лучший друг за день превращает снег в воду. Для столовой поставили большой тент, натаскали камней разного калибра - получился стол и стулья.

Сегодня официальное начало работы - торжественное построение с выступлениями официальных лиц. Гости из Самаркандского Университета, Чуйков, Крапивникова и Висневский. По предложению последнего кричали "Ура!" тысячному метру. После построения - торжественный ужин. Сегодня же уточнили план-график работы в пещере, окончательно определили состав групп, тактику работы, разобрались со снаряжением: одной веревки около двух тысяч метров, не говоря о железе: крючья, карабины, молотки, шлямбуры, примусы и прочее. А еще - гора продуктов, бензин, кастрюли, спальники, палатки под землю, какие-то научные бутылочки...

24 июля

Все без исключения трудоустроены. Дежурные дежурят, свободные от дежурства готовят транспортники в пещеру, несколько человек ушли в пещеру делать навеску до ста двадцати метров. Скоро моя очередь, мне выпало командовать группой навески от трехсот до семисот метров. До обеда с Ваней Абрамовым занимались спасфондом. После обеда проводили в пещеру Мишаню Копытова, Михалыча (Валерий Михайлович Кувшинников), Стотланда (киевлянин), и пошли немного посидеть под тентом в столовой. На Мишаню, который опять показался в пещерной амуниции в лагере, я не обратил внимания, мало ли что, забыли что-нибудь, вот Мишаня и побежал захватить. Но Мишаня подходит ко мне и конфиденциально докладывает: "Михалыч упал в первом колодце..."

Минут через десять Шура Карпухин, Валера Разбицкий и я были готовы - палатка со спасфондом была как раз напротив столовой. Надо сказать, что с врачом нам повезло. Доктор был самый настоящий, с дипломом и при этом доктор потомственный, родители у него были деревенскими врачами. Валера рассказывал мне, как будучи в армии бегал в самоволку по тайге. Лучше всего, говорит, бежать босиком - в сапогах тяжело и неудобно, а босиком гораздо веселее. Сапоги он вешал на плечо и в таком невоенном виде преодолевал большие расстояния, благо в местах его службы плотность населения была низкая.

Валеру, как врача, я пустил вперед, чтобы определил на месте состояние Михалыча, чтобы мы знали, как его поднимать. Валера спустился к Михалычу, а Мишаня, Шура и я остались у колодца. Полка, где мы стояли, была очень неудобная. Она имела заметный уклон в сторону колодца, на ней было очень много глины, грязи и воды, и от этого ощутимо скользко. Места, чтобы поместиться троим, тоже не было. Тогда веревки для подъема Михалыча закрепили выше по ходу, чтобы не толпиться у края колодца и не мешать друг другу тянуть веревку. Плохо еще было то, что край колодца был нависающим, и Михалыч при подъеме мог застрять под этим навесом. Внизу слышались неясные голоса - Валера разговаривал и осматривал Михалыча, который, оказывается, упал на перемычку, метровый уступ в колодце, ниже нас на 15 метров. Мы терпеливо ждали результатов осмотра, только Мишаня заканчивал рассказ о происшествии. Но вот Валера закончил осмотр - выяснилось, что мы можем поднимать Михалыча без носилок. Если бы нам пришлось использовать носилки, то вытащить Михалыча на поверхность нам удалось бы нескоро. Во-первых, ход после колодца очень узкий и с крутым поворотом, а во-вторых, через входное отверстие носилки с человеком на борту не проходят - для этого нужно раздолбить вход.

Начинаем поднимать, и до карниза все идет хорошо. Карниз преодолели с большим трудом. Михалычу, конечно, тяжело переносить многочисленные толчки, рывки, подергивания, но он терпеливо выдерживает все тяготы подъема и вот, наконец, мы осторожно положили его в самую середину грязной лужи на краю колодца. Теперь уже следующий этап - транспортировка по ходу и протискивание через вход кажется нам самым трудным. Действительно, вынесли Михалыча на поверхность с большим трудом. Больше двух человек, один - спереди, другой - сзади, ничего сделать не могут. Хорошо, что Михалыч сам помогал нам руками. Наверху для него приготовили отдельную палатку, раздели, уложили, и Валера занялся Михалычем вплотную.

Причина падения: лопнула веревка во время спуска - заводской брак. Но и без этого всегда было ясно, что наши веревки - дерьмо. В то же время непонятно, зачем Михалыч cпускался без страховки? Вышел из пещеры Шурыгин, который ходил с киевлянами делать навеску до ста двадцати метров - ворчит на киевлян, ему не нравится их навеска.

25 июля

Работа в пещере идет по графику. Весь день возился с транспортниками и упаковкой лагеря. Получилось шесть транспортников, хотя по плану должно было быть три. Один мешок с консервами забрала группа заброски до трехсот метров, три транспортника унесут до ста двадцати метров пионеры Рогожникова, оставшиеся два потащим сами. Выходим завтра утром. Подъем в четыре, начало движения - в шесть. Возможна корректировка в зависимости от скорости движения группы заброски. Нам имеет смысл выходить после того, как они донесут груз до 80-метрового колодца. Наша задача: спустить груз в этот колодец, там же установить лагерь и транспортировать оставшийся груз до 100-метрового колодца, делая по пути навеску от 400 до 600 метров. В нашей, как я впоследствии убедился, замечательной группе, шесть человек: Наташа Романчук, Мишаня Копытов, Слава Висневский, Леня Пищоха, Володя Моржевский и я, Алексей Коржинский. Слава, Леня и Володя - киевляне.

26 июля

Встали в шесть. Толклись около кухни, пытались есть консервы. Примерно с половины седьмого начали появляться люди из группы навески до 300 метров, руководитель - Абрамов. Около восьми вылез сам Ваня. Говорит, что Паша Бозриков на двухстах пятидесяти метрах, поднимаясь в колодце на зажимах, перевернулся вверх ногами и долго так висел, пока Ваня не поднялся к нему и не привел его в нормальное положение. Сейчас Паша сидит с Разбицким в гроте «Украина», копит силы на выход.

Мы начали одеваться и, когда наполовину оделись, из пещеры сообщили, что в группе заброски на трехстах метрах кто-то сломал руку. Час от часу не легче!

О Паше сразу забыли. Чай с усиленным пайком, прежде предназначавшийся ему, Моржевский с Висневским понесли другому пострадавшему. Минут через десять после них пошли Мишаня и я. Наташа и Леня остались дожидаться фельдшера, чтобы сопровождать его к месту очередного ЧП. Примерно на двухстах метрах мы с Мишаней встретили Вдовина из группы транспортировки. Оказалось, что Баранову угодил по руке транспортник с железом: лом, кувалда и зубило. Дело в том, что транспортники они не спускали в колодцы на веревке, им это показалось сложно, а просто сбрасывали в колодцы все подряд, и в конце концов "железный" транспортник срикошетил на Баранова. Самого Баранова мы встретили ниже. Он шел наверх с сопровождающим, которого использовал как ступеньку на небольших уступах. От другой помощи он отказался. По веревке в колодцах поднимался сам, управляясь с зажимами одной рукой. Не Баранов, а какой-то супермен.

Между тем прошло уже полдня. Мы успели набегаться, так ничего и не сделав. Потеряно шесть самых первых работоспособных часов. В это время мы должны были устанавливать лагерь-400 и навешивать веревки. Вместо этого около двух часов дня мы кое-как собрались все вместе в гроте «Земляничка», где размещался переговорный телефонный пункт с землей. Больше всего хотелось подняться наверх и утром, в нормальной обстановке, с хорошим настроением уйти вниз. Но сверху сказали два волшебных слова: "надо" и "график".

И мы двинулись на поиски груза, который ожидал нас где-то ниже. Группа заброски оставила его на пару колодцев раньше, чем предполагалось, но не это было самое страшное. Когда мы дошли до груза, руки и все прочее у нас опустились, ноги подогнулись, рты открылись. На дне колодца перед нами предстала картина бедствия: разбросанные и втоптанные в глину, размаркированные веревки и лестницы, разорванные транспортные мешки. На краю следующего колодца стоял разорванный мешок с камнями. Оказалось - это консервные банки, принявшие после транспортировки вид и форму камней. На приведение всего этого хозяйства к виду пригодному для транспортировки ушло много времени и сил. На поверхности в лагере насупило время ужина, и мы, попив чаю, пошли дальше. В нашем случае слово "пошли" используется для обозначения движения. Колодцы идут один за другим. Колодец, затем небольшой уступ в несколько квадратных метров с обязательной водобойной ямой, вокруг ямы все старательно унавожено глиной.

На уступ к 80-метровому колодцу я спустился последним. Водобойная яма на этом уступе занимала практически всю поверхность уступа и казалась бездонной. Она поглотила весь наш груз, и если бы человек встал посреди этой лужи, то, наверное, спустя некоторое время скрылся бы в ней с головой. Ваня Абрамов повесил здесь две 100-метровых веревки. Сбрасывать их вниз он не стал, оставил наверху, за прошедшие сутки они утонули в грязевой ванне. С большим трудом, на раз-два, мы выдернули эти тяжеленные от воды и глины веревки из трясины. Спустили их в колодец - пусть промываются, в колодце прилично льет. Во-первых, вода стекает из этой ужасной ямы, во-вторых, льет еще откуда-то сверху.

Сам колодец гораздо больше восьмидесяти метров. Это мы, как муравьи, вылезли к щели в его стене, а сколько над нами - неизвестно, может - пятьдесят, а может - и сто пятьдесят метров. Противоположную стену колодца не видно. Место очень "уютное", но нам уже все равно. Сейчас наступил такой момент отупения от усталости, который называется """второе дыхание". Для навешенных веревок пришлось забить еще один шлямбурный крюк, и только после этого начали опускать вниз бесчисленные веревки, мешки и спускаться сами. У нас чуть ли не тысяча метров веревки - которая наша и для группы-700. Десять метров сухой веревки весят один килограмм, а мокрая - в несколько раз больше.

Тяжеленная 100-метровая веревка кажется нескончаемой, когда в очередной раз вытягиваешь ее из 80-метрового колодца, спустив туда очередную порцию груза. Три человека наверху тянут веревку и опускают груз, трое внизу: один принимает вещи, а двое ставят лагерь.

На дне колодца, у его противоположной стены, уступ высотой около 10—12 метров с площадкой в верхней части размером шесть на шесть метров. Сверху на уступ капает, по стенам и по самому уступу течет вода, но лучшего места для лагеря все равно нет.

Я спускаюсь последним. Лагерь к этому времени уже установлен и с высоты восьмидесяти метров в абсолютной темноте пещеры имеет вид фантастически эффектный. Красный ситец палатки светится от зажженных внутри свечей, вокруг этого ярко-красного пятна хаотическое движение огоньков - свет от налобников, а самих людей не видно. Поток воды, как хороший душ, поливает все основание колодца. Поэтому, опустившись, быстро отстегиваюсь от веревки и бегу в сторону лагеря, подбирая по дороге разбросанные мешки. Поднимаюсь по скальной стенке на уступ, и вот он, наш лагерь. От палатки исходит уютный свет, там над примусом колдует, как всегда Висневский, значит скоро будет очередной чай. Подходы к палатке завалены разнообразным барахлом. Спутники мои, переобувшись в "домашние тапочки" - галоши, сняв комбинезоны, гидрокостюмы и раскидав их по всей площадке, бродят между кучами вещей почти счастливые. И в самом деле, приятно осознавать, что в ближайшее время не нужно лазить, таскать и, самое главное - не нужно тянуть веревку. Через полчаса сидим в палатке. От одежды идет пар. У входа на примусе готовится чай. От примуса в палатке тепло, нас разморило, все дремлют в ожидании чая - и вдруг примус с ревом вспыхивает, как нефтяной фонтан. Пока все в растерянности, оторопев, смотрели на пламя, Слава быстро выкинул взбунтовавшийся примус из палатки, усмирив его в ближайшей луже.

Варить что-либо не было сил. Ужинали при свечах - чай, консервы, халва, сгущенка, хлеб. Наверху в это время завтракали. Отработав двадцать четыре часа, мы крепко уснули, на всякий случай, отключив телефон. В середине - Мишаня и Слава, потом - Наташа и Володя, по краям - Леня и я. В какой-то момент я проснулся и тщетно пытался встать. Когда зажег свечу, стало видно, что палатка со стороны входа упала - сломана стойка. Пришлось выбираться из палатки и проводить аварийные работы. Все, конечно, притворились спящими. И в самом деле, очень тяжело решиться покинуть нагретое место в спальнике и вылезать в холодную и очень мокрую темноту. Один Володя мужественно, в отличие от остальных, не стал притворяться спящим, изнутри укрепил стойку изолентой, пока я возился "на улице".

Снаружи наш дом принял приличный вид, но внутри было плохо. Во время сна мы вместе со спальником сползли к входу, в лужу, при этом матрасики расползлись и частично сдулись, и спальник, попав между ними, стал совершенно мокрым. После долгих увещеваний спальник удалось освободить от лежащих в нем товарищей и привести наше лежбище в сносный вид. Узнали по телефону который час. Оказалось, шесть часов вечера, и опять уснули. В следующий раз проснулись через пять часов - в одиннадцать - от холода, голода и мокроты. С потолка палатки капает конденсат, матрасики опять сдулись. Лежишь вроде бы в спальнике, а ощущение - будто в луже. Жить становится все труднее, и мы опять засыпаем.

К утру все проснулись, начали собираться, и через четыре часа непрерывной борьбы имеем: дежурный на телефоне - Наташа Романчук, два связиста - Копытов и Висневский, группа навески -Пишоха, Моржевский, Коржинский. Сразу от лагеря начинается узкий меандр. Передвигаться можно в основном боком и приставным шагом. У нас оказалось семнадцать мест! Особенно поразила наше воображение, да и ощущения тоже стопятидесятка - она тянула на все 25 килограммов. Протаскивать транспортники по этому ходу примерно то же, что протискиваться с большим мешком через переполненный автобус длиной в 150 метров.

Воды стало значительно больше. Вторая половина меандра, его название "Путь к коммунизму" - сплошь вода, большие гуры и ванны с водой и глиной, приличной глубины. Первый перекур мы устроили в двадцати метрах от входа в меандр. Еще через два часа стали вспоминать теплым словом связистов. Еще через пять часов мы сидели в конце этого хода на куче веревок и в конец разодранных транспортников. Со стороны лагеря ощутимо несло бензином.

Сделали навеску в первый колодец глубиной 26 метров, спустили груз, спустились сами - и тут, откуда не возьмись, через пять часов разлуки прибегают наши связисты Слава и Мишаня. Сразу начинают жаловаться на катушку с проводом. Оказывается, она их совершенно вымотала, до изнеможения. Что называется: знает кошка, чье сало съела. После двух колодцев в 20 и 30 метров пришли к завалу на пятистах метрах. Здесь - раздолье для пещерных эстетов: красоты разных размеров вплоть до гелектитов, причем все эти красоты имеют цвета от стандартно коричневого до всех цветов радуги. Разгул красот начинается так же неожиданно, как и заканчивается.

Телефонисты, в очередной раз догнав нас, сообщают, что группа-700 уже опустилась в лагерь-400 и при этом разбила канистру с бензином в 80-метровом колодце - отсюда и запах. Это Ваня Абрамов, Саша Шурыгин, Саша Карпухин, Татьяна Конохова и Хапов (киевлянин). У них задача - найти путь через завал на семистах метрах.

И вот теперь, эта группа, вместо того чтобы несколько часов посидеть в лагере, догоняет нас раньше времени. У 30-метрового колодца, последнего перед 120-метровым, они нас догнали. Им осталось после этих двух колодцев установить лагерь и лечь спать. Тепло распрощавшись, мы разошлись в разные стороны - они вниз, мы - наверх, в лагерь-400. Висневский пришел в лагерь немного раньше нас и помог Наташе сварить обед. Впервые за трое суток у нас будет горячая еда - картошка из пакета. Спальник, благодаря стараниям Наташи, немного подсох, за что ей большое человеческое и прочее спасибо. Легли в шесть часов утра. Несмотря на сырой спальник, проспали весь день.

Около десяти вечера проснулся Леня и кроме всего прочего ему захотелось покурить. К этому времени спички оставались только у меня - коробок в полиэтиленовом пакете за пазухой. И эти единственные оставшиеся у нас спички не хотят загораться! Становится как-то неприятно. Спички - это примус, это чай и еда, это батарейки, которые нужно высушить, чтобы они начали работать. Можно обойтись без еды, но без света никак нельзя.

Все проснулись и с неослабным вниманием наблюдают за происходящим. Первая мысль - ватка с бензином должна загореться от малейшей искры. Ручку армейского полевого телефона вертели в течение часа - искры между проводами проскакивали, но вата не загоралась. Аккумулятор тоже не зажег вату. В попытках добыть самыми разными способами огонь прошло три часа. Больше никаких способов не придумывается. Остается одно - лежать в темноте в холодном мокром спальнике и ждать прихода следующей группы.

Правда, возможно, еще не все потеряно. Пока пробовались все хитрые способы, я на всякий случай спрятал свой коробок с остатками спичек подмышкой.

Спичка загорелась с первой попытки. Редко когда приходилось испытывать такую радость. Огонек - маленький, трепещущий на сквознячке. Через минуту в палатке горело, наверное, с десяток свечей. Напряжение спадает, все удовлетворенно отваливаются: кто - куда, стараясь попасть на хотя бы относительно сухое место. Мы сейчас значительно мокрее, чем были до сна, но это не мешает всем опять уснуть. Всем, кроме Мишани. Он опрометчиво вылез на минутку из палатки, а когда вернулся, лежачего места не осталось. Пришлось ему сушить батарейки на примусе. Сверху сообщили, что вниз идет группа "научников", и предложили нам готовиться к выходу. Мишаня сел на телефон и под его непрекращающийся говор мы проспали еще около трех часов.

Сквозь дрему мне слышался отдаленный глухой шум - будто в гигантской чугунной сковороде перекатываются такие же гигантские чугунные шары. Эти странные звуки продолжались около часа и только когда сверху послышались голоса, стало понятно, что это идут "научники": Рогожников, Климчук и Стотланд. Они выполняли свои научные цели, одной из которых было окрашивание водного потока ниже семисот метров. Когда спустился Рогожников, Володя, собравшийся раньше всех, сразу пошел наверх. После Володи спустились Климчук и Стотланд, а с ними - сухой спальник, контейнеры с пробирками, нормальные надувные матрасы взамен пластмассовой дряни, из-за которой мы приняли столько мук.

Из колодца поднимались долго - Володя пошел в четыре часа, последний, Леня вышел в восемь. Транспортник со спальными принадлежностями оказался неподъемным, пришлось разделить его на два. В "Земляничке" нас перехватили по телефону и зачем-то потребовали срочно вынести наверх спальник. Должно быть, Слава Чуйков хотел взять его для "группы-1000", но он просто не представлял, во что он превратился. Володя и Леня вызвались пойти вперед со спальником. За ними пошел налегке Висневский, а следом со вторым транспортником - Наташа, Мишаня и я. Так мы и вышли наверх - с десятиминутным интервалом.

Случилось так, что среди работавших групп из подземного лагеря мы выходили первыми, поэтому на нашу долю досталась незабываемая встреча. Больше так никого не встречали. Выглядело это так: выкарабкиваешься из узкой входной щели и, едва встаешь на ноги, как получаешь пятьдесят грамм спирта, после выпитого спирта подают зажженную сигарету и кружку с горячим кофе. Завершается это великолепие букетом полевых цветов. Я был потрясен. Впервые в жизни, выйдя из пещеры, я чувствовал себя в такой праздничной обстановке.

31 июля

Вчера после того, как мы вышли, вниз ушла группа заброски, которая унесет груз для группы-1000 к 80-метровому колодцу и дежурные в лагерь-400: Разбицкий и Таширев.

Группа Вани Абрамова продолбилась сквозь завал и спустилась уже за восемьсот метров - орлы! Это означает, что после завтрака, к обеду уходит вниз группа-1000, и я остаюсь наверху старшим по званию.

Обнаружилось множество хозяйственных забот: бензин, хлеб, вода, дежурства. Бензин и хлеб приносится снизу в рюкзаках - одна ходка в день. За водой дежурные ходят к снежнику. Завтрак и ужин варятся, в обед обходимся сухим пайком и, как правило, малосъедобным рыбным паштетом с сухарями - сущая отрава!

Первым моим законотворческим актом был указ об упорядочении очередности дежурств: дежурные по лагерю, дежурные по телефону, ходоки вниз за бензином и хлебом, пешеходные группы по наблюдению за выходом подземных вод, дежурная группа на выход в пещеру при необходимости. Моя книга выходов, где все это отмечалось, сразу приобрела огромную популярность.

От Вани Абрамова пришло сообщение: вышли к колодцу глубиной около ста метров, идут по реке, почти как в Назаровской. Что-то необыкновенное - на глубине восемьсот метров такой большой колодец и река.

В это время группа-1000 за пять часов добралась до восьмисотого метра, где и устанавливает лагерь-1000. Группа Абрамова сократилась наполовину. Шура Карпухин в их первом выходе вниз так долго провисел в колодце на самостраховке, что Ваня после того, как Шуру сняли с веревки, отправил его наверх в сопровождении Татьяны Коноховой. Сегодня вечером имеем в лагере-400 - трое (Разбицкий, Таширев, Стотланд), в лагере-700 - трое (Абрамов, Шурыгин, Хапов), в лагере-1000 - шестеро (Чуйков, Бозриков, Резников, Крапивникова, Рогожников, Климчук). День выдался не самый плохой, скорее удачный.

1 августа

Ровно в одиннадцать дня меня вызвали к телефону. Говорил Резников. Было очень плохо слышно, я с трудом понял, что у Паши Бозрикова - переохлаждение. Сейчас они, группа-1000, находятся ниже того колодца, который Ваня оценил в 100 метров. В действительности он оказался глубиной 50 метров. Паша находится в таком состоянии, когда человек теряет ориентировку и не способен к самостоятельным действиям. У группы с собой нет ничего, что могло бы помочь вывести Пашу из этого состояния. Они даже не могут согреть его. Спасаптечка и весь спаснабор сейчас в лагере-400. Там же, по счастливому стечению обстоятельств, и наш врач Валера Разбицкий. Звоню в лагерь-400 - отвечает Стотланд. Разбицкого в лагере нет, они с Таширевым пошли с транспортником к 120-метровому колодцу. Кое-как заставляю Стотланда, который не понимает, что произошло, вылезти из палатки и вернуть их в лагерь. Дорога каждая минута. Сколько Паша продержится - неизвестно.

Объясняю Валере ситуацию, он все понял, задал свои вопросы и уже через тридцать минут вместе с Таширевым вышел из лагеря-400. После этого я совершенно безрезультатно в течение двух часов пытался вызвать лагерь-700. В телефонной книге запись: в восемь утра они пришли с выхода. Должно быть спят. За это время на меня случайно выскочил Климчук: он с Рогожниковым сидит в лагере-1000 на восьмистах метрах. Лагерь-700 разбудил Разбицкий, только после этого Ваня вышел на связь. Оказывается, это Чуйков забрал у них телефон, а у Вани осталась только трубка, через которую, между прочим, слышно все их палаточные разговоры. Договорились с Ваней связываться через каждые пятнадцать минут. Они сидят в палатке и пойдут на помощь в самом крайнем случае, поскольку достаточно вымотались.

Весь день просидел в палатке на связи. Все молчат. У Чуйкова нет телефона, Рогожникова не слышно, что-то с телефоном. В такой обстановке выход на поверхность Карпухина и Коноховой прошел в рабочем порядке. Что происходит внизу - неизвестно. После обеда отправил в лагерь-400 Калинина, Доготер, Крыжановского и Миронова. У первых трех задача - сидеть в лагере-400 до особых распоряжений, Миронов будет сопровождать Стотланда наверх из лагеря-400. Вечером долго разговаривал с Ваней Абрамовым. Население лагеря играет в футбол, жарко, а в трубке слышно как лагерь-700 дружно кашляет и вспоминает жизнь наверху. Их мысли и настроение мне хорошо понятны, но выходить на поверхность им еще рано. Вечером с "большой земли" пришел Висневский, принес коньяк.

2 августа

В шесть утра позвонила Крапивникова: состояние у Паши удовлетворительное, вся группа лагеря-1000 сейчас ложится спать в своем лагере. Валера Разбицкий со спасаптечкой успел вовремя. Уколы и другие мероприятия привели Пашу в более или менее удовлетворительное состояние.

От таких известий сразу стало легче. Разбицкий с Таширевым поднимаются в лагерь-700, Абрамов, Шурыгин и Хапов могут уходить наверх. Пока никто не заводит речь об эвакуации - будут ли те, кто сейчас находится в лагере-1000, снимать снаряжение или все же будем продолжать прохождение? Те, кто может принять то или иное решение, сейчас все вместе находятся внизу.

Ближе к вечеру договорился с лагерем-400: они должны быть готовы выйти подстраховать на 120-метровом колодце группу Вани Абрамова, но, как оказалось, народ там подобрался настолько безответственный, что проспал все на свете. Их даже не смогли разбудить мои звонки до трех часов ночи, Ваня так и остался неподстрахованным.

3 августа

Группа Абрамова с примкнувшим к ним Таширевым перемещается к вечеру в лагерь-400, Разбицкий остается в лагере-700 ждать Бозрикова с сопровождающим его Чуйковым.

4 августа

Утром наверх вышла группа Абрамова. Сначала появился Хапов с Таширевым, потом - Ваня с Шурыгиным. Ваня на выходе потерял язык от самохвата, искал его минут пятнадцать, но... Говорит, что Хапов бросил свою долю груза сразу после первого же колодца, и Ване с Шурой пришлось тащить дополнительный груз. Паша Бозриков чувствует себя хорошо и идет наверх достаточно уверенно.

Между тем, ввиду отсутствия в лагере топлива, пришлось устроить общелагерный выход на сбор кизяка, благо по окрестностям бегают стада практически диких лошадей. Собрали огромную кучу, гораздо больше той, которую смогли принести недавно пионеры Рогожникова.

Внизу на восьмистах метрах остались киевляне: Рогожников, Крапивникова, Климчук, Резников, чьими стараниями и трудами найдена и пройдена до семисот метров пещера "КиЛСИ", что в переводе означает: Киевская лаборатория спелеологических исследований. Решено все же снимать снаряжение, но только начиная с восьмисот метров. Внизу виднее. Все это очень досадно. Упускается вполне реальный шанс пройти впервые в Союзе пещеру глубиной более тысячи метров. Затрачено столько сил и времени!

А через полмесяца сюда придет команда из Крыма во главе с Пантюхиным и по нашим свеженьким следам, по навеске им наверняка удастся сделать то, что нам, к великому сожалению, не удалось.

Ждем выхода Бозрикова и сопровождающих его Чуйкова с Разбицким. Ближе к вечеру появился Слава Чуйков, но один. Говорит, что Паша с Валерой выйдут через полтора часа. Прогноз оправдался. Паша выглядит настолько прекрасно, что сразу же начал готовиться завтра уходить вниз, в цивилизацию.

Вниз, в лагерь-400, ушла группа транспортировки - выбрать груз из 120-метрового колодца и транспортировать его до лагеря-400.

5,6 августа

С утра из лагеря-400 сообщают, что остатки группы-1000 и "научники" идут наверх, что груз вытащен на шестисотый метр и что им нужна помощь в транспортировке. Появились добровольцы, впрочем, выбора не было. Шурыгин, Копытов, Смирнов и я к вечеру, около шести часов, ушли вниз. В это же время все население лагеря торжественно встречало наконец-то поднявшихся наверх Рогожникова, Крапивникову, Климчука и Разникова.

Из томичей в лагере остались только Чуйков, Разбицкий, Михалыч и женщины. Все остальные - внизу, на выемке снаряжения. Киевляне все наверху, внизу только трое. Ваня Абрамов и Паша Бозриков ушли в Самарканд. Мы вчетвером быстро добрались до лагеря-400. Задержались на 80-метровом колодце. Через весь колодец, по его диагонали болтался телефонный провод, видимо, был не совсем хорошо закреплен. Шурыгин спускался первым и съехал благополучно. За ним пошел я ,и оказалось, что в середине колодца обе веревки, основная и страховочная, перемотаны проводом. Пришлось поочередно выбирать каждую из веревок и освобождать их от провода.

После короткого отдыха в теплой от горящего примуса палатке пришлось идти на работу - "тащить бегемота". Нужно было всего-то: перенести полторы тысячи метров веревки через 150-метровый меандровый ход. Но мы обалдели, когда, пройдя этот меандровыи ход, увидели огромную кучу немаркированной веревки. Оказывается, все полторы тысячи метров веревки вытягивали "сосиской" - привязывают веревку к веревке и тащат за верхнюю веревку наверх. Хорошо, что мы не представляли всего объема работы. Только поэтому мы взялись за это дело вчетвером.

Более нудной и трудоемкой работы в этой пещере мне не приходилось выполнять. Через три часа мы имели: я — по-прежнему у огромной кучи в конце этого кошмарного хода, Шурыгин - с первой веревкой из гирлянды в начале хода у ла-геря-400, Мишаня и Смирнов - где-то в середине. Еще через два часа: расстановка людей прежняя, но зато я уже передвинулся от конца хода метров на 30 и увидел, наконец-то, последнюю веревку. Примерно в середине этот меандровый ход вдруг ссужался до небольшого отверстия не больше сорока сантиметров в диаметре - это называлось "окно". Через семь часов с начала работы конец веревки оказался за "окном".

После этого, обессилев, мы пошли на отдых. Полтора часа пролетели как один миг и мы, теперь уже вдевятером, набросились на веревку - и через сорок минут вся огромная куча лежала у подножия 80-метрового колодца. Прошло еще четыре долгих часа, и вот вся веревка и некоторое количество транспортников лежат в глубокой и вязкой луже наверху 80-метрового колодца. Мы свою работу выполнили и с огромной радостью пошли по частям наверх.

Уже одиннадцать часов утра. По дороге встречается авангард следующей группы, которой предстоит вынести все имущество наверх. На это заключительное действие мобилизованы женщины, дети, в общем, все, кто может ходить. Я думал, что завтра утром или к обеду работа будет закончена, но, проснувшись, с прискорбием узнал, что нужно опять тащить груз, поскольку женщины и дети не смогли преодолеть последние 80 метров. Одна радость - можно обойтись без гидрокостюма и грудной обвязки. И вот через час наступил торжественный и одновременно грустный момент: работа в пещере КиЛСИ закончена.

На следующий день, 8 августа - эвакуация, все заканчивается, уходим по домам. Встали как обычно, по расписанию. После несложных гигиенических процедур потянулись в столовую на завтрак, но позавтракать не удалось. В этот последний день выпало дежурить Мишане и Шуре Карпухину И надо же было случиться такому, что вечером, видимо, кто-то страдающий чистоплотностью постирал в водах снежника какие-то свои тряпочки, возможно, даже что и предметы нижнего белья. Мишаня с Шурой прибежав утром на снежник, набрали воды, из которой приготовили супчик и чай с откровенным вкусом хозяйственного мыла, употреблять их, конечно, было нельзя. Снимали они пробу в процессе приготовления завтрака или нет, неизвестно, но когда народ роптал, Мишаня с Шурой, как могли, отбрехивались. Лично мне кажется, что они свое варево все же пробовали. Постепенно положение нормализовалось. Кто-то удовлетворился консервами, кто-то - остатками сухарей, кто-то решил, что можно обойтись и без завтрака. Завтрак - завтраком, а идти все равно надо. И вот уже уложены рюкзаки, посреди бывшего лагеря горит большой костер, в костре горят неопознанные вещи, бумаги и прочий хлам.

А потом все повторилось в обратной последовательности: переход по плато с рюкзаками, нижняя база геологов, Самарканд, вокзал, долгое прощание с киевлянами, они уезжали первыми, хождения по историческим местам Самарканда, потом - поезд и Томск, откуда мы начинали свое замечательное путешествие.

РS.

Наше совместное с киевлянами первопрохождение пещеры КиЛСИ было отмечено золотыми медалями Федерации спелеологии СССР как лучшее спелеодостижение в 1976 году.

В сентябре того же года крымчане провели свою экспедицию в КиЛСИ. Оказалось, что мы не дошли до озера, в которое опускается последний колодец, всего 80 метров, а общая глубина пещеры, по данным крымчан, достигла 1080 метров. На следующий, 1977 год, в КиЛСИ проводился третий этап Всесоюзной экспедиции, которая собрала спелеологов из разных городов страны: Красноярска, Свердловска, Томска, Москвы и других. Подводники из Красноярского клуба погружались в озеро на дне пещеры, но видимого продолжения отыскать не удалось.

После всех этих мероприятий пещера КиЛСИ получила официальное название Киевская с глубиной в 950 метров.

Фото

Алексей Коржинский

Вячеслав Чуйков

Мишаня Копытов

Алексей Коржинский, Калинин, Александр Шурыгин

Александр Климчук, Валерий Рогожников

Александр Климчук

Валерий Рогожников