В.Н.Дублянский

Новогодние воспоминания

Опубликовано:
Свет, №2(25),2004,с.44-45.

…Родившись в 1930 г., я был "военным ребенком", испытавшим разруху 1934 г., осаду Одессы, голод и холод эвакуации (Адыгея - Азербайджан - Узбекистан - Красноярск…), невзгоды послевоенных лет в разоренной Одессе. В "наследство" остались почти полная потеря речи после 3 тяжелых контузий, плохая наследственность (туберкулез в семье) и общая хилость, исключавшая занятия спортом, от которого в школе был напрочь освобожден…

В 1949 г. окончена школа. Золотая медаль позволила сделать недолгий выбор: геология для тела (стационар), филология - для души (заочный). Меньше всего я думал о пещерах. О них мне напоминали только запавшие в память строки Марка Твена: "мертвая тишина подземелий наложила на души Тома и Бекки свою влажную липкую лапу"…

Первые дни в Одесском госуниверситете. Первые напутствия преподавателей, постепенно раскрывавших перед нами прелесть полевой геологии. Первое выступление секретаря комсомольской организации о том, что должен уметь геолог: ездить на лошади, водить мотоцикл и автомашину, управлять лодкой или плотом, плавать, стрелять, разводить костер в любую погоду… Рук не хватило, и для пущей убедительности он пошевелил пальцами ног в рваных парусиновых тапочках. "И всему этому вы научитесь в наших кружках", - закончил он.

Быстро пробежали 5 лет. В 1954 г., заканчивая ОГУ, я имел более десятка спортивных разрядов; больше всего манил, конечно, серый прямоугольник мастера спорта по туризму, до которого оставался один поход… Но и сейчас - о пещерах ни слова… В Крыму и на Урале, на Кавказе и в Карпатах, на Алтае и в Саянах, в Карелии и в Приднестровье, где я побывал как геолог или турист, они не попадались. Книгу Кастере "10 лет под землей" я прочитал с интересом, но без энтузиазма. Не был воспринят и "второй звонок" - доклад на маршрутной комиссии, которой я руководил, одесского туриста Ю. Каминского о работе с московскими пещерниками в Воронцовской пещере, в группе геолога Николая Ильича Соколова.

В 1957 г., закончив аспирантуру при ОГУ по рутинной теме "Геология и гидрогеология бассейна р. Тилигул" (всей то реки 180 км…), я переехал в Крым, в Институт Минеральных ресурсов АН УССР. Задача ближайших лет - гидрогеология Ай-Петринского массива, где надо было создать карстовую гидрогеологическую станцию… Занимаясь подбором кадров, устройством жилья, закупкой угля на зиму, я понемногу знакомился с Крымом (нет, не тем туристским, который я хорошо знал, а карстовым…). Лучшим агитатором был незабвенный Б.Н. - Борис Николаевич Иванов. "Душа моя", - говорил он, крутя пуговицу на моей рубашке, - "как Вы будете изучать карст только с поверхности, когда он весь - устремление в глубину?" Ненавязчиво вводил он меня в курс научных и практических проблем карста, как заклинание, произнося слова "карабины", "крючья", "веревки"…

Постепенно стало ясно, что Б.Н. задумал создание ККЭ - Комплексной карстовой экспедиции, объединяющей усилия геологов, геофизиков, гидрологов, гидрогеологов, археологов, историков и, конечно, спортсменов. На роль начальника основного, "шахтного" отряда, где и будет вся снасть для спуска под землю, он прочил меня…

Но если постепенно стало проясняться "что делать", то оставалось загадочным "как"… И вот весной 1958 г. я в очередной раз поднялся на Ай-Петри, на "свою" станцию (троллейбусов тогда не было, автобус до Ялты шел 4 часа, затем 22 км пешком, из них добрый десяток - по снегу…). У нас ночевал гость - поджарый человек лет 30, который коротко представился: "Кот". Через десяток минут я стал (и остался на много лет) "Витом".

Оказалось, Костя Аверкиев - увлечен подземным миром и с 1952 г. со своими друзьями А. Брунсом, В. Синани, Л. Гуменюк буквально рыщет в горах в поисках новых пещер. Костя даже имел "свою" шахту глубиной около 60 метров, куда радушно пригласил и меня. "А я смогу?..", - робко спросил я - "сможешь", заверил Костя, с некоторой опаской покосившись на мою сутулую спину…

Еще через месяц, 19 мая 1958 г. приятели Кости Людмила Гуменюк и Виктор Федоренко провели меня "по всем 12 этажам Красной пещеры". Увидел я многое, но понял мало: это была моя п е р в а я пещера… Венцом увиденного были два отрезка подземной реки, приходящей неизвестно откуда и уходящей неизвестно куда… Второй отрезок с узкой дующей трубой, грязным глиняным и скальным лазами, большим залом и таинственным сифоном, был недавно открыт моими спутниками. Я - гидрогеолог и получить такой "подарок" в день рождения - не просто случайность. Это - судьба… И я "заболел" Красной пещерой. Уже через неделю был проведен первый опыт с окрашиванием, доказавший, что обе подземные реки и источник на поверхности - это одна система.

Более двух месяцев мы ползали с моими сперва случайными, а затем постоянным спутниками Алексеем Прибыловским и Стеллой Пигаревой по лабиринтам Красной пещеры, на ходу вырабатывая методику ее топоосъемки… Оказалось, что ее "старая" часть имеет протяженность всего 2,5 км, много меньше, чем знаменитая Кунгурская ледяная на Урале. Надо было искать ее продолжения, которые могут находиться над пещерой, на плато Долгоруковского массива. И тут я вспомнил о Костиной шахте.

Мы стоим среди развала глыб на дне воронки. Узкая щель, в которую змеей уходит тонкая сизальская веревка. "Я же не пролезу…". "Пролезешь", - хохочет Кот, - "и не только пролезешь, но повиснешь; и не только повиснешь, но спустишься (а потом и поднимешься на руках) на 16 метров…". Так оно и было. После этого мы лазанием и в глубоких распорах преодолели еще несколько колодцев и остановились на глубине 60 м. "Дальше - молния", мрачно буркнул Кот. "Какая молния?". "Да та, в которой коленки обратно не выгибаются…"…

Шахта Сеит-Вели-Хосар, которую позже называли именем Аверкиева, стала моей первой вертикальной полостью. Постепенно она "подросла" до 146 м, но по традиции мы проходили ее все с тем же снаряжением - двумя веревками 16 и 20 м, без крючьев… Поэтому с улыбкой я читаю техническое описание шахты Аверкиева, приведенное в 22 номере "Вестника УСА" за 1998 г.: шлямбурных крюков - 8, спитов - 3, узловой протектор - 1, концов веревки - 8 …

После работ в Красной пещере и Сеит-Вели-Хосаре мы с Костей приняли участие в геофизической экспедиции Московского нефтяного института Владимира Николаевича Дахнова, которая стала завершением моего спелеологического образования. Цель ее была очень простой: испытать приборы полевой геофизики, предназначенные для поисков нефти и газа в карстовых районах, в карстовых шахтах без заполнителя. Но для этого надо проникнуть в них.

Вот тут то и пригодились тросовые лестницы (на две жилы геофизического кабеля в резиновой оплетке нанизываются деревянные ступени длиной 30 см, шириной 4 см и толщиной 2 см; сверху и снизу они крепятся черной изолентой; соединяются между собой огромными морскими грушеобразными карабинами…). Работать на ней удобно, но вот вес… 1 метр - 1 килограмм… За неполный месяц пройдены, засняты, описаны шахты Трехглазка, Геофизическая и Эмпирическая на Ай-Петри, пещеры Мамина, Кильсе-Чех, Карани, шахты Большой Бузлук, Тиссовая, Неуймина и Величественная (позже ее назвали Крубера!) на Караби. Достигнутая глубина была небольшой - до 100 м. Но главное - мы научились работать в коллективе. Владимир Николаевич был великолепным воспитателем и позднее мы, даже не осознавая это, восприняли в Карстовой экспедиции стиль его руководства.

Шел к концу август 1958. Последняя ночь на Караби. Звездное небо, по которому нас уверенно водит закопченный пальчик нашей очаровательной поварихи, студентки-астронома Галины, прорезает яркий метеорит. - "Загадайте желание", - немедленно реагирует она. Но вряд ли мог подумать Эрик Галимов, что через несколько десятков лет он станет директором института геохимии… И совсем уж не думал Владимир Николаевич Дахнов, что через 12 лет будет выступать оппонентом на защите докторской диссертации Виктора Дублянского о роли крупных карстовых полостей в гидрогеологии карста… Все еще было впереди: и первый сифон в Красной пещере (осень 1958 г.), и знакомство Владимиром Илюхиным в Скельской пещере (весна 1959 г.), и первый слет спелеологов СССР на Ай-Петри (лето 1962 г.), и первая поездка в классическую страну карста - Югославию (лето 1965 г). Впереди была вся жизнь со всеми ее приобретениями и потерями, впереди была вся отечественная спелеология. Но мы еще не знали этого…

В. Дублянский
Крым, Караби, 30.08.1958 г - Пермь,
Кунгурская пещера, 30.12.2003 г.