К.Б. СЕРАФИМОВ

ЭКСПЕДИЦИЯ ВО МРАК

СОДЕРЖАНИЕ

Э Т О Т  Б Е З З А Щ И Т Н Ы Й  С У Р О В Ы Й  М И Р.

К О М П О Н Е Н Т Ы  У С П Е Х А.

Мы стоим на вершине пологой сопки и безнадежно оглядываем окружающий нас пейзаж. Восточный Казахстан. Верховье реки Буконь. Убедившись в тщетности обежать этот район пешком во время экспедиции 1980 года, семь лет спустя мы с Юрой Бессергеневым приехали сюда на минимокиках. Белые отвесы известняков  будят знакомое волнение. Если бы! Ни одной вороночки нет на поверхности этой известковой горы. Те же, что видны в долине под нашими ногами – редки, разрознены, раскиданы совсем рядом с рекой почти на одном с ней уровне.

Прошли те времена, когда желание найти пещеру порой затмевало здравый смысл. Помню, как в конце семидесятых мы трижды осматривали гранитный массив Аир-тау у Монастырских озер. Расположенные километрах в 50-ти от Усть-Каменогорска, массив этот по красоте и технической сложности вполне может соперничать со знаменитыми красноярскими столбами. Вот только леса нет: редкие заросли карагайника да акации по ущельям. Но скалы! Причудливые силуэты их вершин получили в народе название «Три брата и двенадцать сестер».

Какие в гранитах пещеры? Наука утверждает, что принципиально это возможно. Но в этих местах настоящие пещеры неизвестны. Местные жители называют так небольшие ходы под обвалившимися гранитными глыбами да неглубокие трещины, расщелины скал. Встречаются здесь и другие образования. Мальчишки близлежащего поселка показывали нам узкие каналы округлой формы, на несколько метров уходящие в толщу гранитных останцев. Что это? Разрушенные неизвестными процессами рудные тела, остатки инородных включений?

На «Монастырях» мы трижды обшаривали скалы. И ведь нашли, наконец, что-то похожее! Тропа по заросшему ущелью привела нас к большому гроту. О, как все вокруг напоминало карстовый рельеф! Но... это были граниты. Грот – с роскошной аркой величиной в добрые гаражные ворота, на десяток метров уходил в гранитный обрыв со следами дождевых и весенних потоков. Глыбы слоистого гранита на полу.

Творцы этого чуда вода, мороз да трещиноватость горных пород. Вода, замерзающая в трещинах, раздвигает их, разрушает гранит. Сила земного притяжения валит вниз отслоившиеся плиты. Но почему именно в этом углу скалы? Тайна.

И вот – Буконь. Первая же экспедиция обнаружила четыре десятка карстовых воронок разных размеров, несколько пещерок. Но таких маленьких, что просто разводишь руками – чего тут не хватает? Все, вроде, на месте: известняк – есть. Глаза ломит белизной и толща в добрую сотню метров. На Западе Украины, в Подолии, в слое карстующихся пород едва в 30 метров заложены тем не менее длиннейшие в Евразии пещеры горизонтально-лабиринтового типа. Десятки и сотни (не метров – километров!) пещерных ходов прорезали этот тощенький пласт [1].

А тут – ничего. Это Калбинский хребет Рудного Алтая. А взять Нарымский – на правобережьи Иртыша. Неделю поднималась туда наша поисковая группа. На высоте около 2000 метров – известняки! Казалось бы, кавказские высоты, но... снова неудача. Так, поверхностные карры, слабенькие вороночки, мелкие дырочки. И все!

Почему же нет пещер? В таком же недоумении стояли мы на перевале «Аленка» под Чимкентом по пути на Улучурское плато. Уж и вовсе, казалось бы, спелео-Рай! Скалистые склоны известняков круто уходят в долину, взгляд инстинктивно ищет разверстые входы пещер. Ан нет. Да разве 260 метров Улучурской пропасти – это приличествующая такой толще известняков глубина? Чего не хватает?

* * *

Ну что, мой дружище,

Ты брови нахмурил,

Невесел сегодня с утра?

Уходят на запад

Последние тучи,

И снова жара, жара.

И плато желтеет

Листом обожженным,

На каррах дрожит рассвет.

Мы ищем пещеры,

Мы ищем поноры [2],

Но с нами Удачи нет [3]...

* * *

Может быть – не смогли найти. Не отодвинули именно тот камень – один из тысяч, что ведет в неведомую пропасть.

Может быть. Но чаще – увы. Чаще бывает, как в той старинной легенде. Набрал как-то Бог яблок (Бог, похоже, был выдумщик!), разрезал каждое пополам и разбросал по земле. И каждый из людей подобрал только по одной половинке. Но по Божьей придумке счастлив мог стать только обладатель обеих половинок одного яблока. С тех пор бродят по земле люди, встречаются друг с другом, присматриваются: нет, не те половинки! А кому повезло и повстречались – называют это Любовью. Старая такая легенда.

Вот и с пещерами получается нечто подобное. Только тут Боженька постарался помельче накрошить заветный плод. Так возникли три, как минимум, обязательных условия для образования пещер: наличие карстующихся, то есть растворимых водой пород, их трещиноватости и воды. Всего-то. Ну и еще нужен подходящий рельеф местности, чтобы вода не скатывалась по слишком крутым склонам, успевала просочиться, проделать свою работу. Всюду, где нет хотя бы одного из этих составляющих Успеха – пещер нет.

На Букони известняк есть, но монолитный: нет трещин, через которые вода может проникнуть в толщу массива, размыть, растворить камень, понаделать ходов.

Нарым. Есть трещинки – хорошие и на приличную глубину.

Воды мало. Не балует климат хребет осадками.

На Улучуре – рельеф подкачал. На крутых склонах гор вода не задерживается, скатывается вниз по пути наименьшего сопротивления – чего ради лезть под землю, когда и по поверхности можно неплохо пробежаться? А вот в окрестностях Улучурской пещеры – плато. Замкнутая котловина – нет стока воде. Поневоле приходится осадкам уходить в глубину по трещинам и разломам. Вот и образуются карровые поля и воронки, возникают колодцы, пещеры и пропасти.

* * *

На Востоке говорят: «Если у вас чего-либо нет, значит, вам это и не нужно!» В кейвинге все наоборот. Нужно, а нет. Вот, казалось бы, плато Боролдай-тау. Хребет Каратау, Западный Тянь-Шань. Таких воронок – глубиной, формой, многообещающим видом – и на Кавказе не часто увидишь. И какие высоты! Какие толщи известняков! А поди ж ты – нет удачи. Глубже 200 метров пещер пройти не удается.

Володя Толмачев, профессионал-гидрогеолог, после длительных библиотечных изысканий вынес приговор: на Боролдае пещер глубже 200 метров быть не может. Почему? А вот почему. Произошло современное геологическое поднятие, подняло водоупорные пласты высоко над долиной. И пещеры через них пробиться не смогли. Не успели за отпущенный им коротенький, в несколько десятков тысяч лет, срок. Темная наука – геология.

И все же – неужели нельзя пройти сквозь водоупор? Смотрим в учебник. Вот. Глубинные тектонические разломы. Во времена геологических катаклизмов, подвижек и  смещений пластов раскололи земную твердь огромные трещины. На многие километры, через современные горы и долины, тянутся следы разломов, заметные только тренированному глазу геолога, аэрофотосъемке. Один разлом – хорошо. Два – еще лучше. Особенно, если они пересекутся где-нибудь в подходящем месте. На пересечении разломов скала раздроблена основательнее и на большую глубину. Катись, водичка, работай, делай свое дело!

Вот на таких разломах зачастую и «сидят» – расположены крупнейшие пропасти. По системам параллельных взаимопересекающихся трещин заложены все известные подземные лабиринты.

И конечно же, все это там, где сошлись все остальные обязательные условия образования пещер.

* * *

Лабиринты. В обыденном представлении о пещерах не на последнем месте стоит страх заблудиться. Сразу же после страха погибнуть под обвалом. Со времен Тезея и Ариадны человечество донесло до потомков первые впечатления о спелеоисследованиях. И поныне случается, что начинающие исследователи разматывают за собой катушку ниток, чтобы не заблудиться и вернуться по ней к солнцу. Сколько таких ниточек и проводочков встречалось нам в подземных штреках во времена расцвета «катакомбизма» – исследований подмосковных катакомб!

Нитки путались в сапогах, безжалостно рвались. Что становилось с хозяевами этих путеводных нитей, будь они в это время в катакомбах, можно только догадываться. К счастью, история  не  сохранила  для нас каких-либо трагических последствий, связанных с этим. Несмотря на десятки километров их лабиринтов, в катакомбах Подмосковья на моей памяти насмерть заблудиться никому не удавалось. Чего нельзя сказать о катакомбах и искусственных выработках других районов бывшего СССР. Именно в антропогенных – созданных руками людей, подземных полостях опасность заблудиться гораздо выше, чем в большинстве природных пещер.

Логика человеческого мышления с ее страстью к унификации отчетливо проступает даже в облике современных городов. Тут в иной новостройке заблудишься, не то, что в катакомбе! Пещера же всегда более избирательна к своему внутреннему облику. Ходы не похожи один на другой. Так же как опытный чабан знает «в лицо» каждую овцу своего многоголового стада, так и опытный спелеолог тренированной памятью фиксирует контуры неотличимых на взгляд новичка пещерных ходов.

Но всему есть предел. Есть предел и способности ориентироваться без специального снаряжения под землей. Мало кто может без топокарты и хорошего навыка подземного ориентирования разобраться в решетчатой структуре многокилометровых лабиринтов Восточных Саян в Сибири, Подолии на Украине или Кугитанга в Турмении. Да еще если лабиринт этот развит не в одной плоскости, а пространственный, многоэтажный.

Начиная разговор о лабиринтах на занятиях юношеской секции спелеотуризма своего клуба, я предлагаю ребятам угадать протяженность самой большой пещеры Евразии. Молчат, потом кто-нибудь посмелее, с заведомой лихвой, выстреливает наудачу: «Двадцать километров!» Смех, шиканье, чего, мол, дурачишься, по делу спрашивают! Никто с первой попытки не угадывает верно даже порядок, которым измеряются сегодня протяженность крупнейших подземных полостей планеты. А вы как считаете? Попробуйте дать свой прогноз прежде, чем опустите глаза на следующие строчки.

Дали? Хорошо.  Вот шестерка наидлиннейших на начало последнего десятилетия ХХ века лабиринтовых пещер Мира. Да. Мы говорим только о системах, превысивших 100-километровый рубеж. Шестое место занимает пещера Озерная на Западной Украине – 107 000 метров. Далее по возрастающей – швейцарская система с трудно произносимым названием из явно рекордного числа букв: Зибенэнгсте-Хохгантхеленсистем – 110 000 метров, миловидная американка Джюэл – 123771 метров, чемпионка Швейцарских Альп Хельлох – 133 050 метров. И на втором месте этого триумфального перечня черноглазая украинка – Оптимистическая, соседка Озерной, – 165 000 метров. Вот как пока распределились места в соревновании за мировую корону Высшей Протяженности.

Приводя эти (так же, как, впрочем, и другие) цифровые данные, я вынужден заранее принести свои извинения. Дело в том, что подземный мир, в отличие от мира вершин, находится в постоянном движении. Значения глубин и протяженностей, не успев появиться на страницах спелеологической печати, часто тут же устаревают. Экспедиции идут, приносят новые результаты, и угнаться за ними достаточно трудно. Пусть не осудят меня знатоки, если увидят в моих цифрах неверные (на момент прочтения) данные. Прекрасно, если я уже ошибаюсь. Значит, еще кому-то улыбнулась Удача на нашей общей подземной тропе!

Ого! – скажет мой любимый Заинтересованный Читатель (чем несказанно потешит душу Автора!).

 – Если и 165 километров не предел, кто же тогда ее Величество Королева?

Она живет в штате Кентукки, США. Живет, потому что пещеры, как и все сущее на земле, зарождается, живет и умирает. Результатом соединения двух без  преувеличения огромных пещер: Флинт-Ридж и Мамонтовой явилось возникновение величайшей подземной системы Мира, фантастической, я не побоюсь этого слова протяженности – 530 000 метров[4]!

Вдумаемся – пятьсот тридцать километров подземных ходов, галерей,  залов,  гротов, колодцев, меандров, расщелин, узостей. И это еще не предел. Спелеологи США продолжают исследования этого удивительного создания Природы, с каждым годом прибавляя все новые метры топографических съемок вновь открытых ходов.

Достижения подземных гигантов фиксируются в нескольких классах. Учитываются рекорды, достигнутые в различных видах горных пород. Флинт-Ридж-Мамонтова – рекордсменка в известняках (карбонатный карст). Оптимистическая – чемпионка в гипсах (карст сульфатный). Есть пещеры в мергелях, мраморах, доломитах (впрочем, они отнесены к карбонатному карсту). А вот пещеры в каменной соли – особый отряд, относящийся к явлениям тахикарста. Славен такими пещерами соляной купол Ходжа-Мумин в Таджикистане. Непрочны и изменчивы  соляные образования, быстро изменяется форма таких пещер. Но еще более коварны пещеры в ледниках, как, например, пещера на леднике Богдановича под Алма-атой. Это уже псевдокарст. Лед – не горная порода, хотя внешнее сходство ледовых пещер с карстовыми налицо. Эфемерные пещеры ледников могут менять свою конфигурацию каждый год, их исследования тоже имеют своеобразный интерес.

Есть, как мы уже говорили, пещеры в гранитах и песчаниках.

К псевдокарсту относятся пещеры в зонах вулканической деятельности. Чаще всего – это тоннели, образованные лавой. В России такие пещеры находят на Дальнем Востоке. Их исследование сопряжено с большим риском из-за газоопасности и других вулканических причуд лавовых тоннелей, но от этого не утрачивает своего интереса.

Ищущий да обрящет...

П О  С Л Е Д А М  В О Д Ы.

... Всю ночь бушевала гроза. Кавказские грозы и вообще впечатляющее явление, но такой природной вакханалии никому из нас видеть еще не приходилось. Гроза началась поздним вечером, когда Бзыбь будто утонула во мгле, скрывшей все – и близкий конус Хипсты над Меженного, и россыпь огней Гудаутского побережья под ногами, и гигантскую дугу Черноморского горизонта между водой и небом.

И тогда зашептались, захлопали пологами палатки, припавшие к поляне Сувенир на подступах к Снежной. В этом морском шуме призрачных парусов подступил сон.

Пробуждение было ужасным. Адский грохот хлестал в уши, и тогда казалось, что болью пробивает барабанные перепонки. Это не раскатистые удары грома средней полосы России или Казахстана. Это сплошной артиллерийский рев,  когда  нет перерывов между залпами, и все новые и новые батареи вступают в бой.

Сполохи вспарывали тень палатки, и тогда казалось, что мы лежим под открытым небом. Краткое мгновение мрака, и снова огонь – так, что горячо глазам сквозь зажмуренные веки.

Так, в 1981-м на Бзыби, я впервые ощутил тепло молнии.

* * *

Потом налетел дождь. Будто тяжелой лапой придавил палатку к земле, прогнул полога и скаты крыши. Только бы не задрался где-нибудь полиэтиленовый тент! С шумом шторма падал на горы дождь, прорезаемый голубыми блицами молний.

К четырем утра дождь превратился в сплошной ливень. Олег Демченко курил, Резван и Демченко-старший тоже не спали. Молчали. В неумолчном грохоте этого природного беспорядка разговаривать было невозможно.

Неожиданно дождь притих. Я открыл было рот,  чтобы констатировать появление надежды на благоприятный исход грозы... И тут налетел шквал. Очевидно, погода решила-таки нас достать, выбить из насиженного гнезда.

Ветер ударил самым коварным образом – в мой угол палатки, и сразу же пузырем вогнул внутрь ее скат. Было такое ощущение, что нас сейчас сорвет и покатит по склону в сторону моря. Сражение приобретало неожиданный оборот.

Гитару!!! – скорее догадался, чем услышал я чей-то крик: в голубом сполохе – черное отверстие рта. Гитару расперли внутри палатки, уткнув грифом в середину наветренного ската, уперлись в крышу руками, ногами, кто чем мог. Казалось, нас сейчас сломает: четверых здоровых мужиков! А как там наши друзья-москвичи? В сереющем сумраке утра сквозь приоткрывшуюся в пологе щель было видно, как у соседних палаток в косых струях дождя снуют согбенные фигуры, что-то подтягивая и укрепляя.

Не успели  ленинградцы  (а вся троица, кроме меня, представляла славный град на Неве) высказаться в том духе, что «Москву, ясное дело, снесло», как в палатку пошла вода. Ветер отодрал-таки непромокаемый тент, и теперь наша капроновая хижина становилась легкой добычей «неприятеля».

Первое время мы молча лезли друг на друга, прикрываясь надувными матрацами от водяной пыли, бьющей в палатку сквозь крышу. Когда от воды стало некуда деться, кто-то запел «Варяга». Наш хриплый хор на какое-то время перекрыл вой ветра, и тот, словно удивившись, притих. Воспользовавшись этой передышкой, нам удалось выбраться из палатки и ликвидировать прорыв обороны.

Будто опомнившись, дождь припустил с новой силой, но было поздно. Гроза постепенно уползала к востоку, обдавая нас арьергардными залпами.

Потом кто-то из Демченок врубил радиоприемник. Сквозь хрип близких разрядов задумчивый голос диктора произнес:

«Песня – «Пора домой». Рев хохота был ему ответом. Вот уж, что называется, попал в масть!

Так начиналась экспедиция «Снежная-81».

* * *

Заснули только к рассвету, благо июльская ночь была тепла. А утром поляна Сувенир напоминала побоище: куда ни кинь взгляд – сушатся какие-то тряпки, спальные мешки, носки, комбинезоны, Солнце путается в облаках, которые мягкими щенками игриво выкатываются из ущелий снизу, от Хапкулче, лижут наши палатки и растворяются без следа.

Если бы не бедлам в лагере, не скажешь, что ночью на нас вылилось миллиметров 100 водных осадков. Об этом недвусмысленно свидетельствуют оставленные на кухне миски, кружки и котелки, до краев полные дождевой водой. А вокруг – сухо! Куда же девалось это «море»?

Таковы особенности карстовых районов, в считанные минуты атмосферные осадки просачиваются в глубь массива. Называется это – инфильтрация. Есть еще инфлюация – просачивание сквозь горные породы талых снеговых вод. Этот процесс мы тоже наблюдаем воочию – многие воронки вокруг Сувенира, несмотря на июль, еще забиты снегом.

Устремляясь вниз с поверхности земли, инфильтрационные и инфлюационные воды промывают пещерные ходы различной ориентации и характера. В верхней части массива эти воды круто стекают вниз, образуя, так называемую, зону вертикальной циркуляции. Результатом деятельности воды в этой зоне являются вертикальные и каскадные пропасти – поле деятельности любителей  вертикального кейвинга. На Бзыби это первые 400-500 метров по вертикали.

Ниже подземные водотоки выполаживаются, образуя зону субгоризонтальной циркуляции. Здесь превалируют галереи с текущими по ним реками, водопадами, озерами, прерываемыми обвальными залами. Часто образование таких залов – следствие рухнувших перемычек между проработанными подземной рекой этажами пещеры.

Свою лепту в пещерообразование вносят и напорные – фреатические – потоки, которые движутся, порой, не только вниз, но и вверх, в самых неожиданных направлениях.

Ниже зоны субгоризонтальной циркуляции подземных вод находится полностью затопленная водой зона сифонной циркуляции. Зачастую такие каналы находятся очень глубоко даже по отношению к местным базисам эрозии – руслам наземных рек. Такие  подрусловые  стоки  становятся  страшным  врагом гидростроителей, норовя свести на нет усилия по возведению плотин и созданию водохранилищ.

Говоря о подземных водах, нельзя забыть о воде, конденсирующейся на стенах пещеры из паров, содержащихся в воздухе. Конденсационные воды составляют значительный объем в общем дебите карстовых источников, которые именно поэтому не пересыхают даже в засушливые годы. Конденсат растворяет стенки пещер, внося свою лепту в процесс их формирования.

Величайшие из известных гидросистем мира находятся на бывшей территории СССР – на Кавказе. Если считать амплитуду гидросистемы от верхней точки высоко в горах, где находятся входы в карстовые полости, до прибрежных или даже субмаринных (под уровнем моря) источников, то на Кавказе она превышает 2,5 километра. Значит, гипотетически, такой глубины (точнее, амплитуды, денивеляции) могут быть найдены здесь пещерные системы. Ибо то, что они существуют – не вызывает сомнений. Существуют, но где?

* * *

Разобравшись с вопросом о воде, как коренного рысака в упряжке созидателей пещер, невольно по-новому осмысливаешь известную поговорку: «Вода камень точит». Видимо, точит, да еще как, если налицо столь внушительные результаты!

Это сколько же времени надо потрудиться, чтобы «выточить» такую диковину, как, скажем, Новоафонская пещера, известная также под названием Анакопийская пропасть. Более полутора миллионом кубических метров объем ее залов. Не много в мире подобных пустот. Но и не так уж мало.

Крупнейшие, открытые  спелеологами,  подземные  залы поражают даже самое заскорузлое воображение. Уже описанный нами зал Верна пропасти Пьер-Сен-Мартен имеет размеры (длина-ширина-высота): 249 х 262 х 140 метров и объем порядка 3,4 миллиона кубических метров. Один зал – в два с лишним раза больше по объему всей Новоафонской пещеры!

Но и это не предел. Испанская пропасть Торка-дель-Карлиста состоит всего из одного гигантского зала, пол которого засыпан не менее грандиозным каменным завалом. Размеры незаполненной завалом пустоты зала – 520 х 245 х 120 метров при объеме около 4,2 миллиона кубических метров. Еще недавно этот зал считался крупнейшим в Мире [5].

На Северных Соломоновых островах известен грот Бенуа на плато Карнака, объем которого составляет 5 миллионов кубических метров. И он занимает только третье место среди себе подобных.

Второй по величине зал планеты находится в американской пещере Актун Тун Кул. В 1983 году экспедиция спелеологов США определила его размеры: длина – 450 метров, ширина – от 50 до 200 метров и высота – в самой низкой точке! – 65 метров. Эта исполинская пустота была названа экспедицией зал Белиз [6].

Самый же огромный подземный зал из известных в настоящее время обследован на Борнео в национальном парке Мулу. Шесть месяцев работы зимой 80-81-го понадобилось британско-малазийской экспедиции, чтобы открыть и картировать около 70 километров пещерных ходов в карстовом районе площадью не более 50 квадратных километров. Средние размеры этих ходов-галерей 15 х 15 метров – свободно можно разместить пятиэтажный дом! Жемчужиной же района является зал «Саравак» пещеры Лубанг Насиб Багус. Размеры этого зала ставят в тупик любое воображение: длина – 700, ширина – 400, высота свода – 70 метров. Объем этой фантастической полости достигает 12 миллионов кубических метров [7].

Остается только потрясти головой. Ориентироваться в таких залах не менее, а зачастую, и более сложно, чем в лабиринтах ходов. Даже мощные галогенные светильники меркнут в угольном мраке, не достигая стен и свода. Впечатление такое, будто стоишь среди каменного хаоса беззвездной космической ночью.

Измерение высоты таких залов производят при помощи наполненных гелием шаров, поднимающих к невидимому своду мерную нить.

Давно ли возникли эти фантастические полости? Затрудняясь точно  ответить  на этот вопрос, ученые карстоведы опираются на две бесспорные предпосылки: Пещеры моложе горных пород, в которых они образовались, но пещеры старше, чем следы людей и животных, некогда их населявших. Ряд экспериментов и наблюдений показали, что скорость расширения тонких трещин в известняке при движении по ним воды может достигать 1 мм в год [8]. Если так, то все, что мы видим в пещерах, формировалось в течение сотен тысяч лет.

Мы воочию соприкасаемся с историей нашей планеты, так часто даже не осознавая этого...

* * *

Трудно сказать, было ли описание Конан Дойлем «Затерянного мира» научным предвиденьем или случайной фантазией знаменитого писателя. Скорее всего, здесь нашло отражение дошедшей до Европы легенды о Рорайме, Матери Великих Вод – удивительном горном плато среди джунглей к северу от Мату-Гросу и к северу от Гайаны. Местные жители – южноамериканские индейцы, считают Рорайму источником всех алмазов, добываемых в округе, но никто не может приблизиться к ней без риска навлечь на себя гнев злых духов.

И тем не менее, Рорайма реально существует. В глубине Гайаны, на границе ее с Бразилией и Венесуэлой, находятся столовые горы с отвесными стенами со всех сторон – Рорайма (2772 м н.ур.м.) и Кукенаам (2470 м н.ур.м.). Первое восхождение на легендарное плато было совершено англичанами еще в 1884 году, так что, при желании, Конан Дойль имел возможность опереться на реальность [9].

Но есть в непроходимых лесах Южной Америки загадки природы, практически неизвестные широкому читателю, грандиозностью едва ли уступающие легендарной Рорайме.

В Венесуэле, на поросшем тропическим лесом горном плато Сарисариньяма обнаружены гигантские провалы не вполне понятного происхождения. Дело в том, что массив сложен не традиционными карстующимися породами, а ортокварцитами, кварцевыми песчаниками и сланцами серии Рорайма, окрашенными окислами железа в красный цвет. Не являясь в достаточной мере знатоком геологии, обращаюсь за подробностями к специалистам, и излагаю близко к тексту [10].

На плато Сарисариньяма детально исследованы три полости, расположенные в одну линию вдоль крупного тектонического разлома.

Первая из них – Сима де ла Ллувия, представляет собой провал с эллиптическим входом, размерами 145 х 265 метров и отвесными стенами, глубиной 75 метров. По  современным представлениям не так уж и много, если говорить только о глубине. Крутой спуск по глыбовому завалу приводит под своды пещеры, где на глубине -200 метров от поверхности перед изумленным исследователем распахивается зал Кристаллов: 180 х 30 х 30 метров. Стены пещеры покрыты кристаллами кварца длиной до 2 сантиметров, со сводов свисают голубые и черные сталактиты из опала, лимонита и литиево-марганцевого минерала литеофорита. С пола поднимаются крупные – высотой до 3 и диаметром до 1 метра – сталагмиты из окислов железа (гетит, лимонит) Настоящий дворец Черного пещерного Короля!

Другая полость – Сима Менор или пропасть Мартеля, располагается в 8 км от Сима де ла Ллувиа. Входное отверстие Сима Менор не менее внушительно – 135 х 170 метров при глубине в два раза больше: – 132 метра. Глыбы песчаника размерами с высотный дом (20 х 40 м) загромождают дно провала, откуда черными арками отходят две галереи – Каскада, протяженностью 400 м. и Гуахаро – 588 м. Немало.

Третья полость – выглядит настоящим гигантом. Сима Майор или пропасть Гумбольта достойно соперничает с подобными пропастями истинно карстового происхождения. Вход в пропасть превышает по своим размерам знаменитые футбольные арены. Его поперечник – 300 х 340 метров. А глубина! Трудно представить такой громадный отвес – 314 метров. Объем замкнутого отвесными стенами пространства провала превышает 18 миллионов кубических метров!

Происхождение этих и других, более мелких, полостей серии Рорайма до сих пор до конца не ясно. Установлено только, что важную роль в их образовании сыграли гидротермальные (горячие) щелочные подземные воды, тектонические процессы и тропические осадки, которых здесь выпадает совсем не мало: до 7 метров в год. Вот уж истинно – хляби небесные! Образовавшиеся в результате этих таинственных, и тем не менее вполне реальных физических процессов, пустоты были вскрыты впоследствии грандиозными обвалами их сводов. Весьма вероятно, что в недрах земли скрываются пустоты поболее ныне известных.

Такие явления в силикатных породах получили название – брадикарст.

Однако, аномальные по своему происхождению брадикарстовые полости далеко не возглавляют список подобных образований в истинно карстовых районах Мира. Гигантские пропасти с отверстыми входными провалами распространены прежде всего в тропических регионах. Неудивительно – для их образования нужны тропические условия с огромными уровнями атмосферных осадков. Подходы к большинству из этих пропастей весьма затруднены тропическими лесами и другими препятствиями, что и объясняет то обстоятельство, что первые сведения об этих чудесах природы просочились в цивилизованный мир. Стены пропастей и их дно зачастую так зарастают джунглями, что делает их исследования еще более неординарными.

Остается только завидовать, и как можно более светлой завистью, нашим коллегам из Западной Европы и других цивилизованных частей света, испытавшим непередаваемые ощущения первооткрывателей этих экзотических пропастей. Ни один советский спелеолог эпохи СССР и тем более ни один из нас постсоветской эпохи пока еще не ступил на дно описываемых здесь пещер, не прошел под сводами тропического леса...

Грустно осознавать, что становишься жертвой  обстоятельств. Но не время о грустном.

В 1985 году Французская Федерация Спелеологии (FFS) организовывает национальную экспедицию «Антиподы-85» на Папуа-Новую Гвинею. В ходе исследования папуанского тропического карста острова Новая Британия экспедиция разделилась на два отряда. Первый из них на плато Уайтмен открыла пять гигантских карстовых провалов, наибольший из которых имеет глубину 280 метров при ошеломляющих размерах устья: 1000 х 600 метров!

Второй части экспедиции, работавшей на массиве Наканаи того же острова, посчастливилось – другого слова не подберешь! – исследовать самую большую по объему карстовую пропасть Мира с ласковым названием Миние.

В состав доблестной французской команды вошел польский кейвер Рышард Кныпчак, глазами которого мы имеем уникальную возможность заглянуть в недосягаемый мир Папуанского тропического карста. Перелистаем странички его дневника [11].

«Пятница, 11 января 1985 года. Пиови расположена на верхушке холма, выразительно возвышающегося над «зеленым адом» окружающих его джунглей. Деревушка состоит из пяти небольших хижин, нескольких семей и немногочисленных, валяющихся в грязи, свиней. У нас третий день перехода. Делаю несколько снимков приветствующих нас ребятишек, мешок за спину и в путь. И в тот же момент начинаю падать. В этом нет ничего необычного, падаю уже три дня, хотя сейчас, вроде бы, «сухой» сезон. Медленно продвигаемся скользкой тропкой, спускающейся с холма, затем петляем между огромными воронками, заросшими тропической растительностью.  Преодолеваем очередные препятствия: то наваленные скользкие деревья, то пересекающие путь протоки. Наши проводники не очень уверены в дороге и временами обозначают ударами мачете свой поворот.

Через два часа останавливаемся. Старший проводник Цицероне, с огромным листом на голове, дрожит от холода, младший стоит под деревом, стараясь хоть немного уберечься от дождя. Температура 20 градусов по Цельсию, и хотя полностью промокли, мы не мерзнем. Снимаю прикрепленный к рюкзаку зонтик и отдаю его старику. Он несказанно рад и передает свой «зонт» младшему. Идем дальше. Прямо из-за поворота возникает папуас с повязкой на бедрах, ведущий на плетеном из лиан поводке трех ворчащих поросят размером с телку. За ним – обнаженная женщина, несущая на голове огромную вязанку дров и плетеную сетку с овощами.

Все больше тропок начинает скрещиваться, это хороший знак, наша цель близка. Вскоре доходим до деревни. Из большого сарая, прикрытого гофрированной жестью, выбегает Дик с фотоаппаратом на шее. Приветствуем друг друга и размещаемся в сарае-церкви. На алтаре – распятый Христос, рядом кипятится вода, на полках – открытая библия на пиджин-инглиш, разложенные продукты и гильза калибра 70 мм – след минувшей войны. В углу – Богоматерь и сохнущие носки. На импровизированных лавках сидит половина жителей деревни, следящих за каждым нашим жестом, каждым движением.

Через два часа покидаем церковь и идем в направлении нашей будущей базы близ Миние. Ребята, которые прилетели сюда вертолетом три дня назад, заканчивают строительство. В 17 часов мы собираемся все. Заканчиваем крышу и вешаем гамаки. Вечером снова дождь.

...Через щели в стене хижины наблюдаю красные вспышки Улавуны – пробуждающегося вулкана. Воскресенье, 13 января.

После завтрака начинается дискуссия – кто и что делает, кто с кем идет. Дождь барабанит по желтому брезенту. Вчера ребята сделали навеску для спуска в Миние, развесив 550 метров веревки. Сегодня выходим исследовать дыру на дне провала, в которую уходит река. Первая четверка вышла, оставив нам 4 мешка. Мы с Люком, взяв по 2 мешка, выходим в дождливые джунгли. Через полчаса встречаем возвращающихся ребят. Они заблудились. Острый обмен мнениями, и я остаюсь с одним мешком. Вскоре находим свою тропинку, ведущую вниз, к впадине, обрывающейся 500-метровой в диаметре и 400-метровой в глубину шахтой...

Спускаюсь первым. С дна доносится шум реки. Остановка на ветви между лианами. Первая ошибка, и я зависаю, утяжеленный двумя мешками. Рывки, ушибы, перегрызание лиан, и через несколько минут, вспотевший, продолжаю спуск.

Свободно!!

Веревка растянута в проходе, прорубленном среди растущих на отвесных стенах провала джунглях. Спускаюсь с уклоном влево. Все новые остановки на крючьях и ветках, траверсы, цепляющиеся транспортные мешки. Соскальзываю в пропасть на очередной точке перестежки, выдвинутой к дальней ветке. Догадываясь, что, по всей видимости, ребята сделали такую навеску только для того, чтобы спуск стал более спортивным.

И вот я на дне среди диких бананов и огромных папортников. Прохожу почти 100 метров в направлении ревущей реки. Пенящиеся и угрожающие 15 кубических метров в секунду воды пропадают в огромных черных воротах высотой от 60 до 80 метров. Через полчаса появляется Бони с лодкой, еще через полчаса – Лаура и Люк. Оказывается, не только я боролся с лианами.

После чаепития начинаем осмотр дна. Идем вверх по реке, чтобы осмотреть сифон источника. Преодолеваем 200 метров пути. Стоим перед серо-гранатовой водой, медленно текущей со стены, чтобы через несколько секунд набрать разбег в первом пороге. Бросаю в порог ветку. Она моментально набирает скорость и исчезает в пенистых водоворотах. Не хочется думать, что будет, если...

Возвращаемся с реки к черным воротам. Узкая полка на стене позволяет нам пройти в грот. Огромный черный зал длиной 100 метров с рычащей на дне рекой. Потревоженные рукокрылые с писком летают над нашими головами. Самые большие из них – летающие лисицы – имеют размах крыльев свыше 1 метра.

Дальнейший путь нам преграждает река, но мы вернемся сюда завтра. Обратный вид: в черном контуре ворот – черные огромные свисающие натеки и черные стаи летучих мышей на фоне зеленого пятна джунглей отстоящей на 300 метров противоположной стены шахты. Выходим в темноте в струях дождя..».

* * *

В отличие от пропастей Рораймы, практически на дне каждого из карстовых суперпровалов текут реки. И какие! Папуанский тропический карст поставил кейвинг перед лицом невиданных доселе препятствий. Подземные реки с расходом воды в десятки кубометров в секунду – грозная стихия. Паводки на таких реках видятся кошмаром. Единственная приятная их особенность – температура. В тропиках получить переохлаждение, дамокловым мечом висящее  над  исследователями  суровых пропастей северных широт, представляется довольно проблематичным. Но то, что у нас принято называть подземными реками, выглядит жалкими ручейками, по сравнению с тропическими потоками. В кейвинге вода всегда остается главным препятствием.

Да... В привычных нам краях побродить по пещере в купальном костюме удается очень редко. На территории бывшего СССР такое удовольствие можно испытать, пожалуй, только в среднеазиатских гидротермальных пещерах. Наиболее известные из них – Карлюкские пещеры хребта Кугитангтау, в Туркмении. В любое время года температура этих пещер постоянна: около +25 градусов по Цельсию. При почти 100-процентной влажности – никак не можешь отделаться от ощущения влажной бани.

Гораздо чаще подземные исследования требуют солидной термоизолирующей упаковки. Где ты, Папуа?

* * *

ЭКСПЕДИЦИЯ В МЕЧТУ.

(посвящение пропасти Миние на Папуа)

Эпиграф:

В этом году мне снова так

захотелось на Папуа, в Новую Гвинею,

в тропический карст...

Что, давненько не бывали?

Очень. Никогда.

Когда над Папуа вулкан

Горит, трепещет,

Мы наливаем

в свой стакан

Чего порезче.

Нам до рождения еще

Подрезал крылья

Какой-то гад, какой-то черт

В стране Бессилья...

А нам всего лишь, слышь, Иван?

Не много надо:

Нам бы на Папуа вулкан

Иль Рио-Гранде.

Ломить в бамбуки – только б хруст! –

Как тем французам...

Чего-й стакан-то снова пуст?

Давай, чего уж.

Там где-то пропасть – сквозь туман, Рассвет дождливый...

А мы смогли бы, слышь Иван?

Ведь мы смогли бы!

Ведь мы не хуже тех парней,

Скажи, не хуже!

Нам бы все это – не во сне...

Да брось, Вань, ну же.

Это у нас-то нищета?

Зато по'ровну!

Да что нам Минье – красота?

Плевать, бесспорно.

Пускай буржуи смотрят мир

С довольной рожей –

Зато, в случай чего, мы им,

Будь спок, наложим!

Пускай французы смотрят мир –

Нашли туризм!

Не до того нам.

Строим мы Социализм [12]!

–Простите меня, братья-французы...

Социализм мы уже не строим, но Миние все также далека.